Одно из самого важного в жизни — любовь. Но то, что мы называем любовью, ассоциируется с сексом — секс стал таким невероятно важным; похоже, всё вращается вокруг него. Почему люди — во всём мире, какой бы ни была их культура, что бы ни говорили их религиозные правила, — считают секс таким необычайно важным? — и с ним ассоциируется слово «любовь» — почему?
Если вы посмотрите на собственную жизнь, вы увидите, какой механической она стала; наше образование механично; мы приобретаем знание, информацию, это постепенно становится механическим. Мы — машины, «люди из вторых рук». Мы повторяем слова других. Мы читаем ужасно много. Мы представляем собой результат тысячелетий пропаганды. Психологически и интеллектуально мы стали механичными. В машине свободы нет. Секс предлагает свободу; в течение нескольких секунд имеет место свобода — вы полностью забыли и о себе, и о своей механической жизни. Поэтому секс приобрёл огромное значение; удовольствие секса вы называете любовью. Но является ли любовь удовольствием? Или любовь — это нечто совершенно иное, нечто, в чём нет ревности, нет зависимости, нет собственничества?
Чтобы понять, что такое любовь, надо отдать этому всю свою жизнь, точно так же, как нужно отдать всю свою жизнь и выяснению того, что такое медитация и что такое истина. Истина не имеет ничего общего с верой.
Вера возникает вместе со страхом. Человек верит в Бога, потому что совершенно лишён внутренней уверенности. Он видит быстротечность всего, что есть в жизни, — нет определённости, безопасности, успокоения, но лишь безмерная печаль, — и поэтому мысль изобретает нечто со свойством постоянства, называемое Богом, в чём ум человека находит утешение. Но это не истина. Истина — это нечто, что можно найти только тогда, когда нет страха. И опять, следует уделить огромное внимание пониманию того, что такое страх —как физический, так и психологический. У человека в жизни есть эти проблемы, которые он не понимает, через которые не может переступить; поэтому он продолжает жить в порочном обществе, мораль которого безнравственна, в котором очень быстро подрываются и извращаются добродетель, доброта, красота, любовь — всё, о чём мы так много говорим.
Нужно ли время для понимания этих проблем? Происходит ли изменение сразу? Или оно совершается путём развития во времени? Если требуется время — то есть, например, к концу своей жизни вы достигаете просветления, — тогда до этого момента вы продолжаете сеять семена разложения, войны, ненависти. Так может ли радикальная внутренняя революция произойти мгновенно? Она может произойти мгновенно, если вы видите опасность всего этого. Так же, как видите опасность пропасти, опасность дикого животного, змеи — тогда действие мгновенно. Но мы не видим опасности всей раздробленности, которая возникает, когда эго, «я», становится важным — и опасности разделения на «я» и «не-я». В момент существования в вас этого разделения неизбежен конфликт; а конфликт — это самый корень разложения. Поэтому человеку надлежит выяснить для себя, в чём красота медитации, и тогда ум, будучи свободным, необусловленным, начинает воспринимать истину.
Очень важно задавать вопросы; при этом человек не просто заявляет о себе, но с помощью этих вопросов находит для себя ответ. Если он задаёт правильный вопрос, в самом этом вопросе заложен правильный ответ. Во всём в жизни следует сомневаться — обо всём задавать вопросы: о своих коротких или длинных волосах, об одежде, о походке, о том, как человек ест, о чём он думает, что чувствует — всё должно подвергаться исследованию; и тогда ум становится необычайно чувствительным, живым и разумным. Такой ум способен любить — и только такой ум знает, что такое религиозный ум.
Участник беседы: Что такое медитация, о которой вы говорите?
Кришнамурти: Вам что-либо известно о том, что значит медитация?
Участник беседы: Мне известно, что имеются различные формы медитации, однако я не знаю, о какой из них вы говорите?
Кришнамурти: Система медитации — это не медитация. Система предполагает метод, который вы используете, чтобы в конце чего-то достичь. То, что вы повторяете вновь и вновь, становится механическим, не так ли? Как может механичный ум — который тренировали, окручивали, смиряли, чтобы он подчинился шаблону, называемому медитацией, в надежде в конце получить награду, — как может такой ум быть свободным для наблюдения, для изучения?
В Индии и на Дальнем Востоке существуют различные школы, в которых обучают методам медитации, — это просто ужасно. Это означает механическую тренировку ума; в результате он теряет свободу и не понимает проблему.