— Хотел? — похотливо повторил он. — О да. Кое-чего я хочу. Но ни одно из моих желаний не может быть описано в порядочном обществе.
Она сжала губы. Как он может сводить то, что было, к одному сексу? Наверно, неохотно призналась она себе, это потому, что при последней встрече сама его так настроила?
Убитая такой мыслью, не желая затягивать неприятный разговор, она сказала:
— Ну, если больше тебя ничего не интересует… — Она сделала движение, собираясь обратиться в бегство и пытаясь определить, где может быть ближайшая дамская комната. Если она не уберется немедленно, наверняка сделает какую-нибудь большую глупость. Например, заплачет. Или бросится в его объятия, вымаливая обещание никогда больше не оставлять ее.
— Ты уже несколько недель не была в доме, — сказал он, и теперь вместо холодной издевки в его голосе звучала глухая тоска. — Всякий раз, как я заходил, там оказывалась Элен.
Сара помедлила, снова встретила его взгляд. Голос ее был тихим, без колкости, без упреков.
— Мы решили, что при сложившихся обстоятельствах лучше будет, если Элен временно возьмет оценку на себя. Когда она покончит с мебелью и драгоценностями, я вернусь и доделаю остальное. Не беспокойся, — вырвалось у нее. — Еще до конца года я выполню все обязательства.
— Я не хочу, чтобы ты выполняла свои обязательства. Я хочу, чтобы ты поговорила со мной. Позволила все объяснить. Черт возьми, выслушай меня.
— Нам не о чем говорить, — настаивала она.
— А я думаю, нам есть что обсудить, — возразил он.
— Гриффин, я сказала тебе два месяца назад, что не могу сделать этого до конца разбирательства.
— И два месяца назад я думал, что смогу выдержать. Но теперь передумал. Мне необходимо поговорить с тобой. Сейчас.
Она глубоко вздохнула, показала на пустую скамью и направилась к ней, полагая, что он пойдет следом.
Гриффин чуть помедлил, глядя, как она идет, покачивая бедрами, и квадратные плечи пиджака вместе с прямой юбкой ничуть не скрывают этого. Улыбнувшись, он последовал за ней. Безусловно, у Сары Гринлиф очень характерная походка — уверенная и независимая. Но вот как раз сейчас он бы предпочел найти в ней хоть немного неуверенности. Ровно столько, чтобы выровнять шансы. Потому что сам-то он никакой уверенности в себе не ощущал.
Он сел рядом, намеренно оставив дистанцию в шесть-восемь дюймов, чтобы она не чувствовала себя под угрозой. Но не удержался и положил руку на спинку скамьи за ее спиной. Вот только нужно найти в себе силы, чтобы не запустить пальцы в ее волосы, не притянуть ее голову к себе, не поцеловать. Конечно, человек с таким самообладанием, как у него, сможет вести себя прилично, разве не так?
— Я не могу не думать о тебе, — ляпнул он, поморщившись от ноты отчаяния, которую не смог скрыть. Разговор должен был начаться совершенно иначе, но выговорилось то, что первым пришло в голову. И он продолжал с той же откровенностью:
— Мне недостает тебя, Сара. Я хочу, чтобы ты вернулась в мою жизнь.
Она вздохнула, закрыла глаза и откинула голову к стене.
— Мы не всегда получаем, что хотим. Я бы хотела волосы как у Синди Кроуфорд, хотела бы сидеть на пляже в Сен-Тропезе, потягивая ананасовый сок, и чтобы юный слуга, не знающий ни слова по-английски, обмахивал меня пальмовой ветвью.
Гриффин не сдержал улыбку.
— Я могу отвезти тебя на озеро, купить зуко и вспомнить университетский испанский, если это сгодится. Если тебя устроит, могу сладко нашептывать на ухо фразы вроде: «Хуан в библиотеке». Буду обмахивать тебя последним номером «Спортивных новостей». А волосы у тебя очень красивые — честно.
Он видел, что Сара с трудом сохраняет серьезный вид, хотя и отводит глаза. Надо надеяться, это добрый знак.
— Зачем ты такой милый и чудесный, когда я изо всех сил стараюсь ненавидеть тебя? — спросила она.
Гриффин покачал головой, поймал ее локон и начал наматывать на палец.
— Натура такая.
Она подняла глаза, вглядываясь в него, но не отстранилась.
— Есть одна вещь, которая волновала меня все это время, — сказала она.
— Только одна? — переспросил он. Его-то волновало очень многое. — И что же это за вещь?
— Если тебе было так важно, чтобы я стала частью твоей жизни, почему ты не попросил освободить тебя от дела Уолли? Ты мог по-прежнему сохранять тайну, но я по крайней мере знала бы, что ты пытался уберечь наши отношения от лжи.
— Я обращался с просьбой перевести меня на другое дело, — сообщил Гриффин.
Она удивленно подняла брови и выпрямилась.
— Правда? Он кивнул.
— Но взять его было некому. Во-первых, управление зашивается с работой, и все сотрудники перегружены. К тому же это было мое первое дело, я еще слишком малозначительная персона, чтобы просто взять и отказаться.