Кузнецов откашлялся и тем же ровным голосом спросил:
– А куда дели молотки и ножи?
– Побросали в колодец на краю поселка, там, где живет самогонщица Калинишна. Потом взяли у нее самогонку, помылись и поехали в город гулять. На вокзале нас приняли менты. Мы во всем признались, но утром пришел адвокат и сказал, чтобы мы изменили показания. На следующий день мы сказали, что менты нас побили и заставили признаться в убийстве и поджоге. На самом же деле мы только деньги украли и водку из холодильника, а кто их еще заходил поздравлять в ту ночь, мы не знаем. Может, конкуренты по бизнесу, может, еще кто. Мы не при делах. Следаки отправили делюгу в суд, а дальше вы знаете.
– Знаю, знаю. Сейчас я вас отпущу, но с одним условием. Эту запись я сохраню до освобождения ваших друзей. Как только через год или два они выйдут, вы будете свидетельствовать против них и говорить, как и сегодня, правду. Можете ехать на родину. Адреса ваши я знаю, но по первому требованию возвращайтесь. Договорились?
– Да! Да!
– Ну вот и ладно. На этом видеозапись явки с повинной прекращается.
Кузнецов выключил камеру и устало опустился в кресло напротив своих дорогих гостей.
– Ну что, гости дорогие, будем прощаться.
– Будем, будем! – Жертвенные бараны дружно закивали.
Выстрелы прозвучали буднично и чуть слышно. Радость и надежда так и остались на лицах убийц.
Глава 34
Лена проснулась от пристального взгляда Антона. Улыбнувшись и потянувшись, она открыла глаза и, невинно похлопав ресничками, спросила:
– Как тебе не стыдно напиваться и засыпать одетым?!
– Лена, а тебе не стыдно шляться по ночам с выключенным телефоном и перспективой быть изнасилованной и убитой?
– Антон, это предъява? Если да, то обоснуй, если нет, то извинись, и в зависимости от глубины и искренности раскаяния будет зависеть твоя дальнейшая судьба.
– Лена, перестань. Эта твоя вечная манера валить с холодной головы на горячую. Просто последнее время у тебя появились свои дела. Ты стала исчезать из дома. Тебе звонит какой-то мужик. А эти ночные похождения? Просто объясни мне, что происходит. Зачем ты бросила работу? Что будешь делать дальше? Дошло до того, что я возглавил список мужей, которые либо последними узнают, что происходит в их доме, либо до смерти живут в счастливом неведении.
– Антон! Смени, пожалуйста, тон.
То ли от насупленного смешного лица хитрой бестии, то ли от случайной рифмы, но стало так смешно, что Антон не выдержал и расхохотался.
– Странные у тебя эмоциональные перепады. То гнев, то милость. Антон, давай по порядку. У меня действительно есть проблемы, еще из той, прошлой жизни. И я их сейчас успешно решаю. Мужик, который мне звонит, никакого отношения к интересующим тебя дыркам на моем теле не имеет. Он стар, неизлечимо болен и вообще не в моем вкусе. Работу я бросила, потому что все лучшее на этой работе со мной уже случилось. Я встретила тебя. Лампасы на юбках не носят, а другой муж мне не нужен. Я буду заниматься частной адвокатской практикой, и решение мое окончательное и, как приговор Верховного суда, вступает в силу с момента оглашения. Теперь о холодных и горячих головах, а также немного о женской логике. Ты знаешь, почему Хиллари Клинтон баллотировалась на пост президента США и стала госсекретарем? Ты думаешь, что это семейный подряд? Или амбиции? Ни то, ни другое. Я, как женщина, ее понимаю и поддерживаю. Когда ее безумный саксофонист совал свою волшебную флейту в рот практикантки Моники Левински, вся страна, затаив дыхание, ждала реакции Хиллари. И если бы она не простила, то был бы импичмент. Но мудрая Хиллари простила, а вслед за ней и вся страна. Только Хиллари решила, что результат будет 1 к 100. Она тоже будет президентом или госсекретарем и в том же Овальном кабинете будет заниматься с разными практикантами оральным сексом до достижения желаемого результата. Вот она, женская логика, а не месть. Понятно?
Глава 35
– Я пригласил тебя, моя прелестница, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие.
– Неужели к нам едет ревизор? – поддержала Лена настроение Кузнецова.
– Нет, нет, не все так плохо. Я думаю, что нашему, с позволения сказать, бизнесу это не угрожает. А пренеприятность известия состоит в том, что сегодня был консилиум и мне отменили химиотерапию и прочие активные процедуры.
Лена просияла.
– Так вам стало лучше?
– Нет, мое чудо. Мне стало хуже. Просто профессор – мой друг, и он честно сказал мне, что в лучшем случае еще месяц, два. Но не больше. И нет смысла мучить себя и истязать. Он посоветовал мне привести в порядок дела и примириться с Богом, так как скоро предстоит держать отчет. Вы знаете, Лена, почему последний суд каждого человека называется Страшным?! Да потому что это единственный справедливый суд. И поскольку человек грешен, а суд действительно справедлив, то он страшен.