Какое-то время все молчали, и Тол чувствовал, как нарастает напряжение. Он искоса глянул на Ла Тура, который сидел, откинувшись на спинку кожано-хромированного стула и неспешно оглядывал кабинет. Может, такая пауза использовалась «реальными» копами для того, чтобы люди заговорили сами.
— Мы готовились к конференции наших оптовиков, — внезапно подал голос Монтроз. — У нас хорошие результаты.
— Правда? — отозвался Ла Тур.
— Совершенно верно. Продажи растут. В этом году мы проводим конференцию в Лас-Вегасе…
Толу почему-то захотелось переспросить: «В Вегасе?» Но он промолчал.
Наконец Ла Тур перешел к цели их приезда.
— Расскажите нам о люминаксе.
— Люминакс. Точно, люминакс… я бы хотел узнать, если, разумеется, не нарушу этим ваши правила, для чего вам это нужно. И почему вы приехали сюда? Вы ведь ничего не объяснили.
— Мы расследуем несколько самоубийств.
— Самоубийств? — Он нахмурился. — И люминакс как-то в этом замешан?
— Да, конечно.
— Но… его основа — легкая производная диазепама. И трудно даже представить, какой должна быть смертельная доза.
— Нет, люди умерли подругой причине. Но мы обнаружили…
Открылась дверь, в кабинет вошла ослепительно красивая женщина. Вздрогнула, увидев посетителей.
— Извините. — В голосе извинительные нотки отсутствовали напрочь. — Я думала, ты один. — Она положила несколько папок на стол Монтроза.
— Это полицейские от округа Уэстбрук, — пояснил президент компании.
Она присмотрелась к ним внимательнее.
— Полиция. Что-то не так?
Тол дал ей сорок лет. Удлиненное лицо, холодные глаза, красота европейской модели. Стройные ноги с накачанными бедрами любительницы бега. Чем-то похожа на регистратора доктора Шелдона, еще одна хищница, полная противоположность Мак Маккаффри.
Ни Тол, ни Ла Тур на вопрос не ответили. Монтроз представил им женщину — Карен Биллингс. Должность у нее была очень длинная, что-то связанное с продвижением продукции компании на рынок и связями с пациентами, то есть конечными потребителями.
— Они спрашивают насчет люминакса. Говорят, возникли проблемы.
— Проблемы?
— Они только что сказали… — Монтроз передвинул очки выше по переносице. — Так что вы сказали?
Ответил Тол:
— Два человека покончили с собой. Содержание люминакса в их крови в три раза превысило норму.
— Но от этого они не могут умереть. Не могли. И я не понимаю, почему… — Она посмотрела на Монтроза. Потом холодно спросила Ла Тура: — Что вы хотите знать?
— Прежде всего, как препарат мог попасть к ним в кровь. — Ла Тур откинулся на спинку стула, который протестующе заскрипел. Тол задался вопросом, положит детектив ноги за стол Монтроза или нет.
— Вас интересует, как он мог попасть в организм?
— Да.
— Только через рот. В виде инъекций препарат не выпускается.
— Но его можно смешать с едой или напитками?
— Вы думаете, это сделал кто-то третий? — спросил Монтроз.
Биллингс молчала, переводя взгляд с Тола на Ла Тура.
— Можно это сделать? — спросил Тол.
— Разумеется, — ответил президент. — Препарат растворим в воде. Горькая добавка…
— Горь…
— Сам препарат не имеет вкуса, но мы вводим горькую добавку, чтобы дети выплевывали таблетку, если случайно вдруг сунут ее в рот. Но горечь можно замаскировать сахаром или…
— Алкоголем?
— При приеме препарата рекомендовано воздерживаться от… — встряла Биллингс.
— Я говорю не об инструкции, — прорычал Ла Тур. — Я спрашиваю, можно ли убрать горечь, растворив таблетку в спиртном?
Она помялась. Потом ответила:
— Можно, — и раздраженно забарабанила ногтями по столу.
— А как он действует на человека?
— Снимает тревогу и поднимает настроение, не как таблетка снотворного. Человек расслабляется. Чувствует себя более счастливым.
— Действует на способность соображать?
— Есть некоторая когнитивная димунация.
— Нельзя ли попроще? — буркнул Ла Тур.
— Человек испытывает легкую дезориентацию… как бывает, когда он счастлив.
Тол вспомнил ошибки в предсмертных записках.
— Может препарат влиять на почерк и правописание?
«…жизьни…»
— Да, может.
— Может воздействовать на оценку ситуации?
— Оценку ситуации? — переспросила Биллингс. — Это субъективно.
— Что вы хотите сказать?
— Нет четких критериев, позволяющих определить способность человека что-либо оценивать.
— Нет? Как насчет человека, который сует ствол пистолета в рот и нажимает на курок? — рыкнул Ла Тур. — Я называю это неадекватной оценкой ситуации. Есть шанс, что вы со мной согласитесь?
— К чему, вашу мать, вы клоните? — взвизгнула Биллингс.
— Карен… — Монтроз снял очки и потер глаза.
Она проигнорировала босса.
— Вы думаете, они приняли наш препарат и решили покончить с собой? Вы думаете, мы в этом виноваты? Этот препарат…
— Этот препарат приняли двое людей; может, четверо, а потом покончили с собой. Что мы можем сказать по этому поводу с точки зрения статистики? — Ла Тур повернулся к Толу.
— Существуют серьезные предпосылки для установления связи между двумя этими событиями.
— Вот видите. Наука сказала свое слово.
Тол задумался, не разыгрывают ли они вариант добрый коп — злой коп, как в кино. Предпринял еще одну попытку докопаться до истины.
— Может передозировка люминакса ухудшить способность человека правильно оценивать ситуацию?
— Не настолько, чтобы они решили покончить с собой, — твердо ответила Биллингс. Монтроз промолчал.
— Это и ваше мнение? — спросил его Ла Тур.
— Да, — после паузы ответил президент.
Тол гнул свое:
— Но этот препарат делает человека более восприимчивым к предложениям других людей?
— Я не понимаю, о чем вы! — воскликнула Биллингс. — Это… безумие.
Тол словно и не услышал ее, обратился непосредственно к Монтрозу.
— Мог кто-нибудь убедить человека, принявшего слишком много люминакса, покончить с собой?
В кабинете воцарилась тишина.
— Я в этом очень сомневаюсь, — наконец отозвалась Биллингс.
— Но и не отрицаете, — пробурчал Ла Тур.
Биллингс и Монтроз переглянулись. Наконец он надел очки и ответил, отведя взгляд:
— Мы этого не отрицаем.
Наутро Тол и Ла Тур прибыли в полицейское управление одновременно и вместе направились в кабинет Тола. Снова прошлись по полученным результатам и не обнаружили зацепок.
— По-прежнему не знаем кто, — пробурчал Ла Тур. — По-прежнему не знаем почему.
— Но уже знаем как, — заметил Тол.
— На хрен «как». Я хочу знать кто.
И в этот самый момент они, возможно, получили ответ.
Шелли вошла в кабинет Тола. Ла Тура словно и не увидела.
— Ты вернулся. Хорошо. Звонили из группы СИНМП в Грили. Они говорят, что сосед видел женщину в маленьком темном автомобиле, подъехавшем к дому Бенсонов примерно за час до их смерти. Женщина была в солнцезащитных очках и светло-коричневой или бежевой бейсболке. Сосед ее раньше не видел.
— Автомобиль? — рявкнул Ла Тур.
Трудно было игнорировать вооруженного, весом двести пятьдесят фунтов, бородатого мужчину, которого прозвали Медведь, но Шелли с этим справилась. Продолжила разговор с боссом.
— Они не уверены, в какое именно время приезжала женщина, но точно знают, что до ленча. Она оставалась в доме минут сорок, потом уехала. А через час или около того они покончили с собой. — Пауза. — Автомобиль — маленький седан. Цвет свидетель не помнит.
— Ты спросила… — начал Ла Тур.
— Номерного знака тоже. — Шелли продолжила доклад, обращаясь к Толу. — И вот что еще. Наконец-то позвонили из департамента транспортных средств. Сандра Уитли ездит на синем «БМВ-325».