– Можете не беспокоиться! – быстро произнесла она, прежде чем я успел к нему подойти. – У меня не так уж много вещей с собой. Все они поместились в одном шкафу.
Повернув назад, я закурил и сел на кровать, наблюдая, как она свирепо запихивает в чемодан тончайшее нижнее белье, почти приводя в негодность тонкий нейлон и дорогие кружева.
– Что же заставило тебя сбежать из дома? – спросил я. – Хотела собственными глазами взглянуть на этот огромный мир?
– Вам не понять! – ответила она невыразительным голосом.
– А ты попробуй объяснить. В душе я такой чувствительный, ты просто удивишься! Я когда-то вел в газете колонку о пропавших без вести, но главный редактор меня уволил, узнав, что я советовал пропавшим девушкам поскорее скрыться, а не возвращаться.
Сюзи зевнула.
– Дайте мне сигарету.
Я протянул ей ту, что только что закурил, а себе достал новую.
– Спасибо! – коротко поблагодарила она.
– Насколько я могу судить, это был мужчина – дело житейское, – сказал я, как бы продолжая разговор, – но ты здесь одна!
– Я ведь говорила, что вы этого не поймете!
– Попытайся объяснить. У меня коэффициент интеллекта, как у высокоразвитого идиота.
– Могу в это поверить!
Она глубоко затянулась сигаретой, потом посмотрела на меня с сомнением:
– Вы знаете, кто мой отец?
– Да надо бы знать, все-таки он меня нанял. Конрад Лейкман, крупный воротила, который, похоже, сейчас отошел от дел.
– Так вы знаете, кто он такой?
– Миллионер или близок к этому. Какая разница, – вздохнул я. – В нем воплотились мои мечты.
– Да. Он стал миллионером. А вы знаете, как он заработал свои деньги?
– Я знаю только, что об этом говорят. Распространение наркотиков в широких масштабах?
– Именно поэтому я и убежала, – горько сказала она.
Я усмехнулся ей в лицо.
– Ну, Сюзи! Вы хотите сказать, что не желаете больше прикасаться к этим грязным деньгам? Вы хотите самостоятельно выйти в этот большой и холодный мир и заработать деньги честным трудом, пробиться, так сказать?
– Я знала, что вы ничего не поймете!
– Да, тут я не врубаюсь, – согласился я.
Она захлопнула крышку чемодана и несколько секунд сражалась с замками, пока они наконец не защелкнулись, а я оглядывал небольшую неуютную комнату с потертым ковром и старой мебелью, которую надо было выбросить на свалку сразу после отмены сухого закона.
– На третий этаж без лифта в Гринвич-Виллидж! И с удобствами – собственная холодная вода! Что ты, собственно, хотела этим доказать?
– Вы все еще так ничего и не поняли! – резко огрызнулась она.
– Может быть, ты собиралась стать художницей? Или хотела побродяжничать? Или то и другое?
– Я хотела убраться оттуда, вот и все. А вам какое дело до этого? Знаю я таких, как вы, за деньги на все пойдете, неважно, кто от этого пострадает, какую грязь вы разгребете, верно?
– Сюзи, ты неотразима – как проказа!
– Я знаю, что теперь невозможно убежать. Куда бы я ни пошла, он всегда пошлет за мной своих бандитов, таких, как вы, чтобы меня вернуть. Я ничего не могу с этим поделать, так же, как и он сам!
– Кто?
– Мой обожаемый отец! – с горечью сказала она. – Не думаете же вы, что он хочет, чтобы я вернулась, потому что соскучился по моему девичьему смеху? Потому что дом пуст и мрачен без веселой болтовни его любимой дочурки?
– Мне трудно судить, почему он хочет, чтобы ты вернулась. Все, что мне известно, – я получу свои пятнадцать сотен, если верну тебя назад.
– И больше вас ничего не волнует?
– Точно!
Она швырнула окурок на то, что еще оставалось от ковра, и устремилась к выходу.
– Если вы хотите вернуть меня отцу, то нам следует поспешить. Уже десятый час, и мы не попадем в Саутгемптон до полуночи, если вы не ездите на «Феррари».
– Пожалуй, я немного разочарован, – произнес я, вставая. – Все оказалось слишком просто. Я ожидал сопротивления.
– У нас в колледже не обучали кулачному бою, – сказала она зло.
– Да нет, я ждал сопротивления от Джона Бинарда!
– Бинарда? – лениво произнесла она.
– Бывшего шофера вашего отца, – напомнил я. – Парня, с которым ты бежала четыре дня назад. Или ты хочешь мне сказать, что одновременное исчезновение вас обоих было просто случайным совпадением?
– О Джоне вы можете не беспокоиться. Прошлой ночью он ушел от меня.
– Значит, он не захотел стать художником? Или внезапно осознал, что у тебя нет собственных денег?