Макс смирился.
– Мисс Тревелиан, позвольте представить вам лорда Брайнстона. Брай, это мисс Софи Тревелиан.
– Тревелиан! Судя по имени, вы из какого-то западного графства. Вы с Максом соседи?
Прежде чем Макс успел ответить, Софи любезно протянула руку и с теплой улыбкой произнесла:
– Да, мы соседи. Как поживаете, лорд Брайнстон?
Окинув ее опытным взглядом, Брайнстон галантно склонился к ее руке.
– Теперь уже лучше, мисс Тревелиан. – Его широко раскрытые глаза одобрительно уставились на Софи.
Звонкий голос девушки заставил повернуться двух мужчин, изучавших скульптуру Карлини. Один из них с любопытством направил на них свой лорнет.
– Я не знала, что экспозиция начинается прямо здесь, – заметила она с таким радостно невинным видом, что Макс не удивился, увидев, как взгляд Брайнстона стал острее, словно у собаки, почуявшей дичь.
– Я тоже, – отозвался Брайнстон. – Подумать только, я едва не отказался сопровождать сюда свою тетушку. Мне определенно везет. И, клянусь Богом, я не могу упустить такую удачу. Макс, будь другом, приведи мисс Тревелиан к нам на прием.
– Не в этот раз, Брай, – твердо ответил Макс.
– Какой же ты друг после этого? – Брайнстон с притворным возмущением повернулся к Софи. – Сам не знаю, почему я его терплю. Он твердокаменный, как те статуи на площадке, и тепла в нем столько же.
– Но у меня, по меньшей мере, хватает вкуса не походить на цветок в горшке. Где, черт возьми, ты раздобыл эту чудовищную жилетку, Брай? Она напоминает обивку диванов моей бабушки.
– Понимал бы что-нибудь, дикарь ты этакий. Этот фасон Шульц создал специально для меня! Не зря родители дали тебе имя того свирепого уэльского воина.
– Он был римлянин, просто женился на валлийке.
– Это еще хуже. Они ходили завернувшись в простыни.
– Ваш выбор цветовой гаммы кажется мне очень артистичным, лорд Брайнстон, – вмешалась вдруг Софи. – Не многим пришло бы в голову сочетать шафрановый с красно-коричневым.
– Хвала Господу за малые милости его, – пробурчал Макс. – По-моему, твоя тетушка пытается привлечь твое внимание, Брайнстон. Так поспеши к ней.
Брайнстон слегка повернул голову, чему мешал высокий воротничок сорочки.
– Прояви хоть немного жалости. В обществе своей тетушки и леди Пеннистоун я чувствую себя совершенно никчемным. Я вижу, у вас доброе сердце, мисс Тревелиан. Убедите этого бесчувственного грубияна прийти к нам.
Лорд с умоляющим видом улыбнулся Софи, но прежде, чем она успела ответить, Макс взял ее за локоть и потянул к двери в выставочный зал.
– Брай, отправляйся очаровывать свою тетушку, пока она не вычеркнула тебя из завещания.
– Всего доброго, лорд Брайнстон, – вежливо сказала Софи, но ее улыбка, адресованная Брайнстону, была такой живой, что тот замер на ступеньках, эффектно приложив руку к сердцу, в позе достойной Байрона.
Макс вознамерился просветить спутницу о том, как неразумно поощрять таких, как Брайнстон, но понял, что опоздал. Она уже перестала обращать на него внимание.
Они вошли в выставочный зал, и Софи с благоговейным видом уставилась на грандиозное пространство. Ее голова запрокинулась, губы раскрылись. Макс часто бывал здесь и забыл, какое сильное впечатление мог произвести этот зал во время проведения летней выставки. Для такой девушки, как Софи, оно наверняка было ошеломляющим. Сотни картин в золоченых рамах теснились на стенах, залитых светом из широких арочных проемов. Десятки модно одетых мужчин и женщин неспешно бродили по залу или сидели на низких диванах оливкового цвета, расположенных в центре зала. Гулкое жужжание голосов заглушило ее невольный возглас. Софи сделала шаг вперед, но потом, словно вспомнив о его присутствии, вернулась назад.
– О, спасибо, что привели меня сюда. Вы не обязаны здесь оставаться. Я понимаю, что вы предпочли бы этого не делать. Но теперь все в порядке. Всего доброго, мистер Харкот.
Макс сомневался, стоит ли ее поправлять, но, сколько он себя помнил, ему приходилось носить не один так другой титул, и теперь мысль о том, чтобы побыть просто мистером Харкотом, показалась ему привлекательной. Эта девушка ничего о нем не знала, кроме того, что он живет по соседству с ними и у него есть сестра. В отличие от большинства других знакомых ему молодых женщин она не имела на него никаких видов, кроме желания его нарисовать. Если он останется мистером Харкотом, все станет проще и легче. Через несколько дней она уже, наверное, будет на пути домой, и он никогда больше ее не увидит. Что плохого в том, чтобы еще несколько минут насладиться одним из своих любимейших мест в Лондоне в компании того, кто действительно любит живопись и пришел сюда не для того, чтобы поглазеть на других? Каких-нибудь десять минут, и он уйдет. Это ничему не повредит.