1
Теперь я понимаю, что все, что происходит сейчас, уже прописано прежде. И не судьбой, как принято считать, а нами же. Где-то …, нами же прожито. Отсюда, часто встречаемые чувства дежавю….
Один из героев повествования
*******
Ничего Дмитрий не помнил из последних мгновений. Он лишь четко для себя отметил, что в эти самые мгновения он как-то отделился от, окружавшей его до этого момента, реальности. Она реализовывалась теперь сама. Без него. А он был здесь. Торчал и болтался, как столбик на крыше. И только шумом в ушах давила на мозг высота. И еще … эта непонятная табличка с цифрами, которую совал ему в лицо какой-то мужик. На табличке маячили цифры: 70 и 18.
2
Мы все кочевники, и не живем, а лишь сбиваем с поля жизни пыль, даже не пытаемся ее рассмотреть, стряхивая с туфлей, идем дальше, ну, или запечатлеваем ее в телефон,- молодой человек произнес фразу и продолжил, не торопясь, свой путь, мерно отмеряя шаги по парку. Деревья томно шуршали листвой, спокойно провожая взглядом шествующих мимо прохожих. С виду спокойные, но вечно шумящие исполины, просто наслаждались своим пребыванием в этом оазисе, окруженные снежными шапками гор. Они переговаривались между собой, свысока обсуждая блуждавших внизу людей. Этих незадачливых и, как им казалось, очень поверхностных маленьких существ, которые вместо того, чтобы принять этот спокойный мир и предаться молчаливому созерцанию вместе с ними, освещали все своими синими вспышками и бежали дальше. Бежали, чтобы выхватить и вырвать для себя какой-нибудь понравившийся кадр из контекста этой цельной и совершенной картины, забрать себе нечто, им вдруг показавшееся, новое. А ведь это новое также останется для них без ответа. Просто застывшей навсегда, и уже ничего не значившей картинкой. Просто фрагментом, когда-то живого мира. Именно так шептались между собой деревья, обескураженные таким поведением таких бестолковых прохожих. По-прежнему оставляя накопленную мудрость при себе. Так и не имея возможности поведать ее людям. А ветер врывался в их кроны, подслушивал их шепот, и несся прочь, разнося умудренные многолетним наблюдением за жизнью мысли дальше, всему остальному истинно живому зеленому братству.
- Кочевники? Хм, …, обоснуйте, пожалуйста, будьте так любезны. Докажите свою идею человеку, который до своих старых седин строил этот мир. День за днем вносил свою посильную лепту. И теперь которого вы так легко называете просто … кочевником?
- Да, уж, порой тяжело обосновать то, что просто …, где-то там, на уровне ощущений моей, как я только что понял, слишком юной впечатлительной души. Хотя …, нет ничего невозможного. Кто-то же занес сюда своим воображением этот чудный парк. Этот прекрасный оазис в буре стихии эры металла и небоскребов,- улыбнулся молодой человек.
Но пожилой господин уже устремил на него взор своих серых глаз. Глаз, которые многое уже видели на своем пути. Они обещали, что уйти от ответа уже никак не удастся.
- Что ж, ладно …,- молодой умник остановился и посмотрел, как его собеседник грациозно оперся на свою трость, выпрямил свою спину, и стал готов не просто слушать, а и дать достойный отпор идее, которая не шла в унисон с его. Которая, по всей видимости, разрушала его представление о его лично прожитой жизни. Им лично сотворенном мире, в котором и собирался спокойно прожить уже достойно встреченную старость.
Грациозно выглядела и его тень. Она безупречно легла на выметенную дорожку парка, словно тоже, выражая сиюминутное несогласие. Возможно с засильем, солнечных лучей. А возможно с проказником ветром, который все время норовил передвинуть упавшие листья, и ей снова и снова приходилось стараться укрывать их собой, прятать от безжалостных солнечных лучей, убивающих их до конца. А их шорох так был прекрасен, особенно, когда приходили сумерки. Она всегда завороженно слушала их шуршащий шепот, ведь он так много мог рассказать об увиденном ими сверху, когда они еще были там высоко и сверкали богатством зелени. А когда их срывал ветер, они часто поднимались еще выше и скребли своими зелеными боками прямо по небу. А она, тень, никак не имела такой возможности подняться так высоко. В такое светлое манившее ее небо. Ее также, безжалостно убивал свет. И она, беззвучно скандировала, проявляя свой протест, в унисон голосу хозяина.
- Да уж, постарайтесь. Но помните, что беспощаден буду я. Наслышан, знаете, этими новыми идеями, могу вас я уверить. Идеи, навеянные непонятными нам ветрами, пришедших вдруг. Вдруг и ниоткуда. Ничего особенного, ничего сносного. Одни лишь поругания устоев, не более того. Противно даже, могу я вам сказать, в который раз мне их уже услышать. Все ж таки, ругаете устои, которые вас и воспитали. Так что, постарайтесь, чтобы теория эта ваша была бы достойной жизни, пускай даже пятиминутной.
Молодой человек вдохнул, осмотрел окружавшие их деревья, игру солнца в их зеленых листьях на фоне снежных шапок гор, и ответил:
- И как ни странно, но именно эти устои я и желал бы поддержать, но только не они нас воспитали. Мы слышали всего лишь отголоски. Но все же, думаю, благодаря им мы все еще живы.