Если первые две части программы были направлены на защиту от похитителей, то лозунг третьей: «Лучшая защита — это нападение». Началось проектирование и создание военно-космического флота. Планировалось создание больших кораблей, способных долететь до входа в гиперворонку и, оказавшись в солнечной системе эннов, найти их планету, произвести разведку, а потом и начать боевые действия. Для этого корабль должен будет везти несколько маленьких космолётов-истребителей, способных летать как в воздухе, так и в безвоздушном пространстве. Пилотами именно таких маленьких, но боевых машин станут курсанты нашей группы. Но, пока космолётов нет, нас будут учить летать на старых самолётах, управление которыми осуществляется людьми с помощью механики, а значит, энны не смогут воздействовать на них. В случае появления эннов, именно нам и наземным отрядам ополченцев предстоит остановить их и не допустить похищения людей.
После лекции нам дали отдохнуть, а потом вывели на лётное поле, где рядом с ангарами стояло одиннадцать самолётов очень старой конструкции, но, как нам сказали, вполне исправные, каждый из которых может взлететь хоть сейчас. Курсанты могли выбрать себе понравившийся самолёт, хотя они были, в общем-то, одинаковые, отличались только раскраской. Когда-то каждый лётчик дорисовывал на фюзеляже своей машины что-то свое, что становилось его опознавательным знаком. И, кроме того, под рисунком имелось ещё несколько чёрных звёздочек. Их количество говорило о том, сколько вражеских самолётов было сбито пилотом, управляющим этим истребителем. На моём самолёте был нарисован варан, а, может быть, другая ящерица, и одиннадцать звёзд.
Каждый курсант, забравшись в кабину, стал рассматривать приборы, тумблеры, ручки управления и штурвал. После года обучения мы теоретически знали многое, а если что не понимали, то нам объяснял инструктор. Их было двое, они подходили, забирались на лесенку и заглядывали в кабину, рассказывали и показывали, как и что нужно делать, чтобы взлететь, повернуть в полёте налево или направо, как увеличить обороты и как уменьшить, ну и, в конечном итоге, как вообще приземлиться. Таким образом, каждый из нас «летал», не отрываясь от земли. Также нас учили находить все тумблеры и рычаги управления на ощупь и управлять не задумываясь, чуть ли не с закрытыми глазами.
После нескольких дней таких тренировок начались первые полеты. Но летали не каждый на своем, а только на одиннадцатом, который до этого стоял в стороне. Он был двухместным и перед вторым местом, расположенным за первым были все те же приборы и рычаги управления. Таким образом, инструктор всегда мог взять управление самолётом на себя. Первый вылет осуществлял инструктор, показывая и объясняя всё на практике, и только после этого взлетал курсант, а сидящий за ним учитель следил за каждым его движением.
Так продолжалось не один день. Только тогда, когда инструкторы понимали, что курсант уже справится сам со своей машиной в воздухе, ему позволяли взлететь на своём самолёте. Сначала только один круг и посадка, а потом всё больше и больше. К началу занятий на втором курсе, каждый из нас уже довольно неплохо летал.
Вернувшиеся после каникул ребята других специальностей завидовали нам, ведь мы уже летали, пусть на старых, но настоящих самолётах. Правда, теперь и их начали обучать, но пока на тренажёрах. Для это был выделен один учебный день в неделю. В этот же день мы тоже летали.
Интересно, чем глубже мы познавали лётное искусство, тем больше понимали, что многого не знаем — мы же должны не просто летать, а ещё сражаться, а значит уметь стрелять из всего вооружения, которым оснащены эти боевые машины. Причем самого современного и мощного. Лишь с той разницей, что, если на современных летательных аппаратах существовали системы наведения и системы удержания цели, то нам приходилось всё делать вручную, при этом не просто вести машину, но и уворачиваться от огня противника. Этого мы пока не умели, но упорно старались постичь.