И последнее, за котенком следите, если хотите, чтобы он был целым.
- Понятно, - сказал Миша и опрокинул кипяток на костер.
- Молодец, - одобрительно хмыкнул седовласый, - сразу видно, наши люди. Я пойду еще пройду по территории, вдруг, какие зайцы обнаружатся. А ты веди!
И ушел. Сторож потоптался и тоже предложил уйти в караульную.
- Во-о-он туда, - показал он на небольшое здание.
Туда они шли, не торопясь. И времени было много, и площадь была захламлена. Вся площадь напоминала лесной склад, не очень-то часто убираемый нерадивым хозяином. Бревна, доски, тюльки, обрезки лежали на каждом шагу. Попробуй там разбегись – споткнешься, лицо в кровь расшибешь, в лучшем случае, а то еще и сломаешь чего невзначай. Любую из имеющихся у человека костей.
Дымка, имеющаяся четыре лапы и маленькие размеры, постоянно отставала в препятствиях, отставала и жалобно пищала. Миша, пожалев ее, взял на руки. Видимо, ей действительно было тяжеловато. Разгоряченная, уставшая, со сбитым дыханием. В благодарность она лизнула его в подбородок и облегченно улеглась на руках.
Николай Викентьевич, получив свидетелей, с удовольствием рассказывал. Оказывается, территория, оказавшаяся на них столь неблагоприятное впечатление, была так называемой «складом вторичной продукции» и сюда включили любое сырье и продукцию и администрация и любые работники.
При чем хозяев здесь не было, отчего сохранялся настоящий бардак. С этим боролись и по официальной линии и по общественной, но без определенных результатов.
- В других-то зонах получше будет, - пояснил он, но так неубедительно, что никто, даже Дымка, ему не поверила.
Наконец, через полчаса сторож с удовольствием сказал:
- Пришли! Теперь вам можно и отдохнуть.
И показал небольшое кирпичное здание, в котором днем было административные структуры, а днем, в небольшой бытовке, базировался сторож.
Лесокомбинат был основан в советское время и время расцвета прошел далеко в прошлом. В современную эпоху его давно бы закрыли, и по экономическим, и по экологическим причинам, но порт, в котором грузились и отечественные и иностранные суда, в свою очередь нуждался в постоянной очистке бассейна. И его руководство, скрепя сердцем, вынужден было поддерживать лесокомбинат, давая время от времени определенные суммы и отбрыкиваясь от претензий экологов.
Этим и жили. В течение лета, время от времени, подобранные бревна – единственная продукция лесокомбината, в которой еще нуждалась местная промышленность, по небольшим суммам продавали отдельным предприятиям в бассейне Двины.
Это требовало от лесокомбината организацию небольших нерегулярных караванов по всей реке. Хоть со скрипами, частыми срывами, зачастую без всякого плана, караваны шли. Последний должен быть на днях.
- Так что, когда вам необходимо, Димка – это рулевой
катера каравана, может и вас подбросить, если по пути. Плыть против Двины, это все равно, что работать против начальства.
Они вошли в здание, в помещение сторожа. Миша, не зная о таких возможностях передвижениях по реке, был приятно удивлен. Он подумал, что это бы здорово. Это же столько километров протии течения…, но рулевой, скорее всего, захочет забашлять, а у нас денег нет.
Последнее он сказал вслух.
Сторож только махнул:
- Видано ли дело, с детей денег брать! Вам пятнадцать-то есть?
- Двенадцать, - вздохнул Миша.
- Вот как, - удивился Николай Викентьевич, - я думал вам больше. Вы молчите, я сам с ним поговорю, когда он зайдет за путевым лисом. У него старшему столько же лет, как и тебе. Неужто не поймет? Все мы люди-человеки! Эх!
Погладил по спинке шустро мелькающую Дымку:
- Экая она у вас, - похвалил с удивлением, - раньше-то то не смотрел, а так они чудные. Слышал я, отдаете? - спросил он у Миши.
Под такой вопрос можно было легко согласиться. Но он посмотрел на Дымку. Ему стало грустно соглашаться и вместо твердого «да», он помялся и выдал нейтральный ответ.
Николай Викентьевич его понял, не стал настаивать. Лишь сказал:
- Если решишься, я буду первый кандидат. Обижать не буду, кормить стану тем же, что и сам – колбасу, сыр и мясо. Сделаю из нее сторожевую кошку!