Теперь я присутствовала на вскрытиях, для меня специально проводили обучение, показывая внутренние органы, так что я теперь знала не только внешний вид здоровых и пораженных органов, но и их латинские названия.
С сентября предполагались занятия в медучилище, но всех вновь поступивших, кроме меня, отправляли на арбузы. Вопрос решился без моего участия, дама из отдела кадров только передала через заведующего записку.
Самым тяжелым в моей работе была встреча с родственниками усопших. У людей было горе, многие были из районов, они считали меня по молодости самой безотказной для общения. Пока не было сети ритуальных услуг и где достать гроб и сделать достойным последний уход в иной мир для приезжих было затруднительно. Мне пришлось договариваться с плотником из бригады строителей, чтобы он на своём участке сколачивал гроб. Ну а мне вечерами обустраивать последнюю домовину усопшим. Так что занята я теперь была весь день, да и дома приходилось шить детали на машинке. Особенно родственники были довольными когда я применяла косметику, придавая лицам признаки живого лица, что благотворно отражалось на моих доходах. Зал прощания подготовили, мы с санитаром-сменщиком подготовили подходящую музыку для прощания и соответствующий антураж. Ванька-санитар был студентом мединститута и на будущий год заканчивал учиться. Мы с ним активно подменяли друг друга, уж очень ему понравилось, что я избавила его от уборки помещений.
К занятиям с 2 октября я подготовилась заранее, а вот в понедельник с утра в морг нагрянула комиссия во главе с главным врачом и несколькими завотделениями больницы. Каждое помещение проверили на чистоту, даже мой инвентарь проверили. Потом Петр Алексеевич позвал меня в свой кабинет, где был главврач и мне сообщили, что моей ритуальной деятельностью заинтересовались некоторые Особи, которые дали сигнал анонимкой. Я скрывать свои доходы не стала, представила среднюю калькуляцию затрат, ущерба основной деятельности мой бизнес не приносил, да и доходы на бумаге были мизерные, а то, что ткани я брала в уценке никому не собиралась сообщать.
Что после моего ухода обсуждали высокие стороны – не знаю, но запрета на продолжение бизнеса не поступило, а появилась толстая книга жалоб и предложений.
Первый учебный день прошел для меня забавно. От части занятий меня освободили по общеобразовательным программам, так что я теперь освобождалась в первый год обучения уже в двенадцать часов. От общественных нагрузок я открестилась и получила почти индивидуальный курс обучения.
За три прошедших месяца работы я заметно похудела, что меня радовало, щеки потеряли свою пышность, как и бедра. Свои необычные способности я продолжала развивать и в выходные по утрам стала выбираться в лесополосу за грибами.
На работе я продолжала вгрызаться в институтские учебники по медицине, у меня оказалась приличная память, вот только с гистологией были проблемы. Тут нужен микроскоп и соответствующие материалы.
В ноябре я уже уверенно ассистировала при вскрытиях Петру Алексеевичу, которому импонировало обучать меня, тем более мне самой нравилось рядом с ним работать и отвечать на его вопросы по медицине.
В конце ноября уже к концу моей рабочей смены милиция доставила в морг мужчину с огнестрелом. Меня просили задержаться и раздеть покойника. Вся одежда шла как вещественные доказательства. Наряд милиции мы оставили в зале прощаний, а каталку с брутальным покойником мне предстояло раздеть в коридоре в присутствии лейтенанта. Мне помогал дежурный врач и когда он перекрыл спиной взгляд лейтенанта, я вместе с разрезанной одеждой успела снять с покойника цепь, часы и перстень. Вещи всё равно пропадут среди вещдоков, а вероятной вдове они будут подспорьем. Обручальное кольцо и браслет лейтенант снимал сам с большим трудом. Я только удивилась, как легко мне удалось снять цепь с часами, словно они сами расстегнулись и упали в ладонь. Также легко соскользнуло кольцо, может просто великовато было.
На следующий день после моих занятий в училище Пётр Алексеевич этому молодцу провёл вскрытие, а я записывала его речь эксперта. В конце рабочего дня меня встретили трое крепких мужчин, одетых почти в одинаковые темные куртки с капюшонами. Нормативная лексика давалась им с трудом, но они старались. Это были товарищи нашего стрелка.
Скрывать заключение эксперта я не стала, семь пулевых отверстий из оружия разных калибров, два из них – причина смерти. Спрашивали о драгоценностях, ответила, что лейтенант сам снял кольцо, браслет и забрал остатки одежды.