Фрида круто повернулась и вышла из комнаты. Не попрощавшись, прошла она мимо своей невестки, которая так и не произнесла ни звука.
Очутившись на улице, Фрида Брентен почувствовала облегчение. Эти двое — душевнобольные, ясно как день. Несчастье лишило их рассудка.
— Здравствуй, тетя Фрида!
— Здравствуй! — Фрида вглядывалась в худую, болезненного вида женщину, которая поздоровалась с ней. И вдруг вспомнила:
— Ты ведь Агнес, не так ли? Я не сразу узнала тебя.
— А ты совсем не изменилась, тетя.
— Что это с твоими родителями приключилось, Агнес?
— У папы отобрали пенсию.
— Почему? — спросила Фрида. — Он говорит, что во всем виноват мой муж Карл. И как только у него язык поворачивается сказать такое?
— Понимаешь, тетя Фрида, Тиас после войны вступил в социал-демократическую партию. В том-то и вся беда.
— Ничего не понимаю, — сказала Фрида. — Твой отец был социал-демократом?
— Тайно, тетя. Только тайно. Он лишь платил взносы. На самом же деле он состоял в партии немецких националистов[10]. Понимаешь?
— Нет, — призналась Фрида. — Он тайно входил в социал-демократическую партию и одновременно был членом партии немецких националистов?
— Вот именно, тетя!
— Разве так разрешается? Состоять сразу в двух партиях?
— Ну, конечно, не разрешается. Теперь это всплыло на поверхность. Поэтому у него отобрали пенсию. Они называют таких чиновников «ставленниками социал-демократов».
— Так вот в чем дело! — Фрида несколько раз задумчиво кивнула. — Значит, Карл знал об этом?
— Не могу тебе сказать, тетя.
— Но ведь твой отец утверждает, будто бы всему виной Карл?
— Ах, тетя, он имеет в виду хлопоты дяди Карла в ту пору. Ведь дядя Карл устроил папе место таможенного инспектора.
— Вот как? Значит, тогда Карла просили помочь, а теперь за эту помощь на Карла же взъелись. Замечательно, что и говорить! Нынче всё, всё валят на голову Карла.
— Отца не переубедишь, тетя Фрида.
— Что ж теперь будет, Агнес?
— Пели б я могла тебе это сказать, тетя Фрида! — ответила девушка, которой уже перевалило далеко за тридцать. — Я, знаешь, опять хотела бы поехать в санаторий. Это было бы для меня самое лучшее. Я как раз сейчас от врача больничной кассы. Если мне повезет, то меня пошлют в Швейцарию. Я там была однажды, давно уже, много лет назад. Нигде не было мне так хорошо, как там.
— Ну что же, Агнес, желаю тебе удачи!
— Спасибо, тетя Фрида!.. Скажи-ка еще только, как поживает Вальтер?
— Ах, голубка! — Фрида Брентен отвернулась. — Вальтера нет в живых… Они убили его в концентрационном лагере.
Двенадцатого мая занятий в школе не было. В десять утра ученики всех классов выстроились на школьном дворе. Под пение «Хорст Вессель» и «Германия превыше всего» на крыше школьного здания были подняты два флага — черно-бело-красный и со свастикой.
Точно так же, как на Опернплац в Берлине, на школьном дворе был сложен костер из запрещенных книг; их облили бензином и подожгли. Стремительно взвились к небу языки пламени, и ученики захлопали в ладоши от удовольствия. Многим попросту нравилась игра огня, а иные радовались потому, что видели в книгах своих мучителей, отнимавших у них драгоценные часы, которые с большей пользой можно было употребить для игры в футбол.
Член союза гитлеровской молодежи Рудольф Форсман из седьмого «А» подошел с несколькими книгами в руках к огню и крикнул:
— «Капитал» Карла Маркса! Я бросаю эту подстрекательскую еврейскую книгу в огонь! Смерть ей!
Ученики захлопали и не унимались, пока директор Рохвиц и учителя, стоявшие впереди, не опустили руки.
— «Книгу песен» еврея Генриха Гейне — в костер. Смерть ей!
— «Манифест Коммунистической партии» — программа еврейских разрушителей мирового порядка. Пусть сгинет в огне!
Новый взрыв аплодисментов. Рохвиц обратился к стоявшему позади него учителю Лопперту:
— Великолепно комментируется!
— «Статьи и речи» — книга Эрнста Тельмана, вождя немецких коммунистов! Смерть ей!
После каждой брошенной в огонь книги и возгласа пятнадцатилетнего шарфюрера: «Смерть ей!» — следовали бурные аплодисменты. Весь этот спектакль отчаянно забавлял мальчиков и девочек, собранных на школьном дворе. Ну, можно ли это сравнить с постылыми уроками в классе! Альфонс Гутер из шестого «А», который все время выкрикивал: «Никакой пощады! Чем меньше книг, тем лучше!» — был героем дня, и слова его каждый раз встречались веселым смехом.
10
Буржуазная правая партия, существовавшая во времена Веймарской республики.