– Я же ясным языком сказал тебе, вниз не смотри! Что из этого было непонятным? Домой доберёмся, и ни на одно дерево ты у меня больше не полезешь. Никогда! Даже если умолять меня станешь – не пущу! Слышишь?! – мужчина тяжело дышал и сверлил меня непонятным взглядом, а зрачки его то расширялись, то сжимались в звёздочки.
– Слышу, – просипела я, заворожённо смотря на их пульсацию. - Да я, собственно, и не хотела на него лезть.
– Вот и славно, - голос мужчины заметно успокоился. – Напугала же ты меня. Ты что, ещё и высоты боишься?
– Не знаю, когда летала на флаерах, страшно не было, – сказала я и сдвинула в сторону широкий зелёный лист дерева, который норовил мне прикрыть один глаз.
– Ладно, хорошо. Будем считать,что ты и высота, понятия не совместимые. Может, Лана, у тебя ещё, какие страхи имеются? Ты лучше сразу скажи. Мне всё спокойнее будет для тебя безопасность организовывать.
– А какие у меня могут быть ещё страхи? - и снова я отодвигаю от верхней части своего лица, уже начинающий раздражать, зелёный лист, а сама при этом думаю, самый мой большой страх сейчас, это твоё «депортирую», от того, что полетит тогда вся моя жизнь в бездну.
– Например, темноты или скажем… – мужчина на миг задумался, а взгляд его ненадолго метнулся вверх на тот самый лист, который я снова отпихнула от себя, посмотрев за этим действием, мужчина вновь вернул внимательный взгляд к моим глазам. - Скажи, как ты относишься к листотелам, Лана?
– К листотелам? Серьёзно?!
Что за чушь он несёт, что значит листотелам?
– Ну да. Ты права, чего бояться этих безобидных насекомых.
Насекомых?! От одного только этого слова, мои глаза стали огромными, так как мне вспомнилась стервянка. И пусть она хоть трижды к насекомым не относится, но сути это не меняет. И снова я отодвинула от себя уже порядком раздражающий лист.
А мужчина, тем временем, целенаправленно притянул меня к себе и развернул спиной, крепко прижав одной рукой к своему телу, а второй коснулся моей головы, снимая с неё тот самый надоедливый лист. Вот только когда этот лист зашевелился в его ладони и пополз по ней, переминая своими лапками, на которых тоже были пластинки наподобие листиков, я нервно дёрнулась, осознавая, что у меня на голове вновь сидело огромное насекомое. Вот только Хант держал меня крепко в своих объятиях, что вырваться не удалось.
– Смотри, какой большой попался представитель листотелов, – произнёс мужчина, демонстрируя передо мной это зелёное насекомое.
И тут до меня дошло, что надо срочно что-то предпринять, а то уволят горе энтомолога, прямо здесь, сидя на дереве.
– Какая прелесть, – выдавила я из себя и улыбнулась. - Можно подержать?
– Конечно, это же не стервянка, ядами не выпрыскивает, не жалит, не кусает, и от этого оно милейшее создание.
Вот как так-то?! Этот эриостриец к энтомологии никакого отношения не имеет, а знает о насекомых лучше меня?
Мужчина протянул мне этот огромный зелёный лист и подтолкнул его легонько перебраться на мою ладошку. И как только я своё брезгливое «бр-р-р», не выдала в тот же момент, одному мирозданию известно. Держу листотела на своей руке и ума не приложу, зачем только я попросила его подержать? Жуткое насекомое. И я чуть было не вскрикнула, когда оно вдруг резко выпустило огромные прозрачные крылья прямо из-под своего крупного листа-тела. А потом так же резко сорвалось с моей руки и улетело. Я тихо выдохнула, в то время как хотелось в голос высказать своё «фух».
– Кажется, листотел тебя испугался, – усмехнулся Хант.
Тут ещё неизвестно кто того испугался. Но я перевела взгляд на мужчину, и что я вижу? У Ханта ухмылка аж на пол лица светится. Это он сейчас на что намекал?
– Я что, по-твоему, такая страшная?!
– Нет, по-моему, ты очень красивая, Лана. Честно. Ты кушать хочешь?
Ну, комплимент, мне, конечно, было приятно услышать именно от этого индивида. Но так-то я и сама знала, что красивая. А вот поесть бы действительно не помешало.
– Если только чуть-чуть.
Мужчина снова достал брикеты с провизией из своего рюкзака и протянул один из них мне. И вновь попробовав свою порцию, отметила, что эта их походная пища хоть с ресторанной и близко не стоит, но вполне даже съедобна и сытна. А когда поели, то Хант безапелляционно заявил: