Чепаловым были произнесены какие-то важные слова, установить которые не удалось, разбившие представления Зимина в дребезги. Какие слова? Непонятно. Можно было бы припомнить все-все слова, произнесенные Чепаловым, выписать их на листок бумаги и отыскать самые важные из них. Те, что вывели его из себя. Но это было бы еще смешнее, чем попробовать забыть обо всех неприятных предчувствиях и сделать вид, что все в порядке.
Однажды он пытался преодолеть подобным способом приступы страха, возникавшие у него, когда он смотрел на свое изображение в зеркале. Зимину захотелось, чтобы Горский немедленно поправил его зрение, но понял, как глупо это будет выглядеть. Он вспомнил, каким дураком выглядел во время прошлых «коррекций зрения». И ему стало стыдно. Как он — психофизик — мог поверить в эту примитивную сказку о «неправильно функционирующих глазах»? Зимин не сомневался, что Горский воздействовал на его сознание, исправляя его. Зачем? С какой целью? Он, конечно, знал, что подобные активные воздействия на мозг пациентов являются основным способом лечения. Но он и подумать не мог, что подобные методы применят к нему самому.
А ведь неплохо было бы выяснить, что Горский делал с его сознанием. Что менял, что добавлял, что стирал?
Самому это выяснить будет практически невозможно. Человеческая память очень пластична. Она способна и без чужого воздействия заполнять утраченные воспоминания псевдофактами. На этой способности мозга поддерживать видимость последовательности причинно обусловленных событий и основан метод ложной памяти.
Можно сколько угодно вспоминать, как менялись его аксиомы восприятия после «корректировок зрения», но это не поможет. Человек не способен фиксировать смену мировоззрений. Каждый раз ему будет казаться, что он всегда придерживался одних и тех же убеждений. Тех, которые ему записали в кору головного мозга в последний раз.
Понял Зимин только одно, гнусная рожа, которую он был вынужден наблюдать в зеркалах, принадлежала не ему, а его телу с записанной чужой памятью в голове. Еще бы она ему нравилась!
Но выход всегда можно найти. Проще всего выпутаться из этого дурацкого положения — поговорить с Горским. Зимин приготовился к непростому разговору. Он решил, что нужно выписать на листок бумаги несколько вопросов и продумать тактику поведения при допросе начальника.
Но ничего не вышло. Горский пришел к нему, когда еще он не был готов. Но откладывать разговор не имело смысла. И Зимин начал без подготовки.
— Ты, копался в моей голове, Максим.
— А ты копался в моей. Подумаешь!
— Зачем?
— Так делается наука.
— И чего ты хотел добиться?
— Как всегда пытался приблизиться к истине.
— Истина находится в моей голове?
— Твоя ничуть не хуже любой другой. Даже лучше.
— Чем же это?
— Ты отличный психофизик.
— Но почему именно я? Психофизиков много.
— Ты сам так решил.
— Я ничего не помню.
— Защитная реакция организма.
— Мое сознание вынуждено было защищаться?
— Конечно. Как и сознание каждого человека в любой случайный момент времени.
— Ты корректировал мою память. Зачем?
— Хотел спасти тебя.
— От неприятностей?
— Иногда приходится помогать людям, у которых все в порядке.
— Ты говоришь загадками.
— У каждой загадки должна быть разгадка. Если бы не было, их бы называли по-другому. Притчами.
— Расскажи мне про меня.
— Загадку или притчу? Что про тебя рассказать?
— Скажи мне честно. Я в беде?
— Значит, притчу. Ты путешественник, заблудившийся в незнакомом городе.
— Отныне я запрещаю корректировать мою память.
— Знаю. В этом больше нет нужды.
— Нина Вернон участвовала в эксперименте?
— Дала несколько странных советов.
— Это как понимать?
— Как хочешь. Я честен с тобой.