Как обычно по вечерам, общежитие походило на громадный гудящий улей. Хлопали бесконечные двери, гоняли по коридору приведенные из детского сада ребятишки, журчала и плескалась в умывальной вода. На кухне особенно часто и бойко перестукивали ножи.
Мимоходом Алешка заглянул туда. Необычайное его поразило зрелище…
У выстроившихся вдоль стен столиков дружно колдовали над чем-то розовым с десяток старух. А посредине, как полководец, держа на весу такое же розовое, командовала Найле. Над головой у нее покачивался от кухонного жара плакат: задорная дивчина в красной кофточке и подпись: «Домашние хозяйки, ломайте заплесневелый быт!»
— Кролика надо разделывать так, — четко и ясно говорила Найле, поворачиваясь поочередно к каждой старухе. — Самая нежная у него часть — грудка. Ее тушат в сметане с добавлением перца и лаврового листа… Ой, Леша, это же вы! — заметила она вдруг стоящего с вытаращенными глазами Алешку. — Проходите к Василию Федоровичу, я скоро освобожусь…
Алешка не выдержал, прыснул в кулак. И, трясясь от смеха, заспешил в конец коридора, к своей старой комнате. Оттуда слышался уже не дробный стук ножей: удары топора, молотков, пронзительный визг. Алешка вошел в дверь и свистнул.
Знакомая, с круглой высокой печкой и рядами коек комната превратилась в столярную мастерскую. Койки были сдвинуты к стене и прикрыты газетами, тумбочки тоже. Там, где раньше висела ситцевая занавеска, возвышались брусья-стойки. Два парня молотили по ним, крепя к полу. Два других старательно распиливали визжащей пилой доску. Кто-то разводил в жестянке, грея на углях печки, столярный клей, кто-то тесал топором стойку… Сам Васька с довольным и деловым лицом, зажав зубами гвозди, ползал на карачках по полу, мудруя над фанерным листом.
— Здорово, друзья! — крикнул Алешка. — Меня начцеха вызвал, потому и запоздал. Показывайте, чего делать? Понимаете, какая штука: на рабфак посылают…
— Вот оно что! Неплохо… А мы знали, нарочно тебе до срока не говорили! — загудело в ответ. — Валяй, раздевайся, комендант к десяти перегородку принимать зайдет…
Алешка сбросил куртку, ушанку и включился в общую работу.
Час спустя самодеятельному коллективу плотников был дан сигнал на перерыв. Просигналила о нем Найле. Вместе с ней и одной из старух в комнату вплыл изумительный щекочущий аромат чего-то жареного, домашнего. Найле внесла шипящий противень, ее спутница — большую сковороду с румяной картошкой. Что шипело на противне, обложенное зеленью и кореньями, ребята недолго разглядывали. Живехонько расселись как попало на опрокинутые табуретки, доски, прямо на пол. По-доставали из тумбочек миски, вилки, ножи…
Найле и ее помощница оделяли крольчатиной всех строго поровну. Комната наполнилась теперь хрустом, довольным причмокиванием, смачными возгласами. И это продолжалось до тех пор, пока не обглодали все до косточки!
Перегородка была готова. Комендант принял ее и ушел. От гордо белевшей новенькой дощатой двери терпко пахло смолой.
Васька, Найле и Алешка сидели втроем на расставленной по свежевымытому полу койке. Вторая койка была еще сложена. За перегородкой притихло; видно, все разбрелись по общежитию кто куда. Незавешенное, тоже чисто вымытое оконное стекло светилось и блестело то ли от заводских вспышек, то ли от всходившей луны. Вася неумело и крепко держал Найле за руку.
— Вы, Леша, теперь к нам чаще приходите, — говорила она.
— Ну да, будет у него с рабфаком время по гостям бегать! — пробасил Васька.
— Нет, я все равно приду.
Алешка встал, подошел к окну. От него по полу стелился косо срезанный желтый квадрат.
— Ты чего это вроде загрустил? — спросил Васька.
— Нет, я не загрустил. Я знаешь о чем думаю? — Алешка приложился лбом к прохладному стеклу. — Отчего это все так получается? Вот росли мы вместе, одинаково, да? А сейчас у каждого свое. Ты встретил Найле, у тебя по-другому пошло. Личное, конечно… Я на рабфак иду. Динка все ищет чего-то, на фабрике не ужилась. Ленка? Не поймешь, какая у нее жизнь… Что это, судьба? Нет! Нету никакой судьбы! Собственная воля? Нет. Что ж тогда? Я считаю, за-ко-но-мерность!..
— Развел философию! — засмеялся Васька. — Тебе бы с Динкой потолковать, она на этот счет горазда.
— Да. — Алешка повернулся от окна. — Найле, скажи, а Динка… она к этим… Стахеевым, ну, в общем, к Ленке, пока ты там жила, часто приходила?