Непростая ситуация складывается в Калининграде, где часть православных храмов расположена в костелах и кирхах. Несмотря на то, что современное население области на 78 процентов состоит из русских, развитие католической жизни имеет здесь значительные перспективы: во-первых, из-за расширяющихся культурно-религиозных связей с Германией, во-вторых, в связи с близостью католических государств (Литва, Польша).
Как невозможно каждого русского объявить православным, так невозможно неожиданную "русификацию" католичества объяснить исключительно прозелитизмом. Существуют процессы, которые не поддаются контролю. Русификация католичества, с одной стороны, радует, а с другой -- пугает само руководство Апостольской Администратуры, которое стремится сохранить хорошие отношения с РПЦ МП.
Если говорить о национальном составе российского католичества, следует отметить отток традиционных католиков-поляков. В противоположность поволжским немцам, массовой польской эмиграции из России не произошло. Громадная диаспора растворилась частично в православии, частично в атеизме. По свидетельству настоятеля католического прихода, в небольшом якутском городке Алдане из 800 польских семей ни одна не посещает мессу, в то время как якуты к 1997 году составляли уже 12% общины.
О бурном развитии национального язычества поволжских народов, якутском и хакасском шаманизме уже было сказано. Завершая обзор, нельзя не сказать несколько слов о российском исламе. В общественном мнении ислам предстает мощной политизированной религиозной организацией, монолитной идейно и организационно, и не страшащейся никаких конкурентов в силу своей национальной замкнутости. На деле все обстоит иначе. Российский ислам раздирают бесконечные конфликты и противоречия. Организационно он разбит на несколько муфтиятов (Татария, Башкирия, Поволжье, Кавказ). Верующие мусульмане не часто принимают христианство. Однако исламские духовные лидеры не раз заявляли о прозелитической деятельности различных протестантских миссий. Действительно, в Татарии и Башкирии в Новоапостольской церкви и ряде харизматических движений появляется немалое количество татар и башкир. В центральной прессе сообщалось, что в 1994 году 14 тысяч казанских татар приняли христианство.14 Цифры, скорее всего, завышены, но важно зафиксировать начало процесса и предугадать его последствия. Отношения российского ислама и русского православия никогда не были безоблачными. В Татарии некоторое напряжение вызывают кряшены. Так именуют себя татары, принявшие христианство во времена Иоанна Грозного и сохранившие его до наших дней. Сегодня в Казани открыто пять православных кряшенских приходов с богослужением на татарском языке. За пять веков кряшены превратились в особую этноконфессиональную общность ("кряшен" от слова крещеный) и существование кряшенских приходов не свидетельствует о переходе татар в православие. В тех случаях, когда татары (преимущественно женщины) принимают православие, они делают это в русских, а не в кряшенских храмах. Однако у татар-мусульман кряшены вызывают довольно глубокое раздражение. Значительно больший отток номинальных мусульман происходит сегодня в новые религиозные движения восточных толков, в первую очередь, в бахаи.
Завершая разговор о потенциальных конфликтах и возможных взаимных обвинениях в прозелитизме, нельзя пройти мимо публичных заявлений Общества сознания Кришны и церкви Сайентологии, сделанных этими организациями почти одновременно, в 1996 году. Обе организации декларировали полный отказ от прозелитизма. Главной целью этих заявлений было смягчение антисектантских выступлений со стороны ведущих христианских конфессий и ислама. Никакие другие религиозные организации не выступили с подобными заявлениями, и дело не в их нежелании достичь межконфессионального согласия, очевидно, перед ними проблема прозелитизма реально не стоит.
В постсоветской России идет объективный процесс трансформации религиозных идей и наблюдается вызванное этим процессом изменение соотношения между различными религиозными движениями, конфессиями, Церквами. Настоящие и возможные в будущем межрелигиозные конфликты вызваны, в первую голову, крушением религиозно-идеологических представлений целого народа, а не частными "прозелитическими" интересами отдельных религиозных сообществ.
Сноски:
1 Жиронская В. Б., Всесоюзная перепись населения 1937 года, М. 1990.
2 Гараджа В. И., Социология религии, М. 1996, стр. 224.
3 Это явление подтверждают еще не опубликованные исследования Социологического центра Российского научного фонда (рук. С. Б. Филатов), проведенные в "исламских" районах РФ.
4 Суденко В. А. Характер религиозности городского населения и тенденция ее изменения, М. 1972 (автореферат).
5 См. сноска 2, стр. 226.
6 Пучков В. И. "Интегрирующая и дезинтегрирующая роль религии в этническом процессе". Расы и народы, М. 1991, стр. 22-29.
7 "Россия снова становится православной", Держава (газета, СПб), No 6, 7. 1995, стр. 10.
8 Религиозные объединения РФ, М. 1996, стр. 242.
9 Государственно-церковные отношения в России, М. 1996, стр. 240.
10 Наука и религия, No 1, 1997, стр. 35.
11 Государственно-церковные отношения в России, М. 1996, стр. 246-248.
12 См. сноску 11.
13 Католицизм, протестантизм, армянская апостольская церковь в России, М. 1995, стр. 32.
14 НГ-Религии, No 1, 1997, стр. 4. (приложение к "Независимой газете").
Лекция вторая. Религиозно-правовая ситуация в России (90-е годы)
//Александр Щипков. Во что верит Россия
Прежде чем характеризовать систему государственно-церковных отношений в постсоветской России, стоит поговорить о принципиально возможных моделях отношений государства и Церкви. Одна из главных задач Церкви -- спасение души. В этом аспекте Церковь и государство не пересекаются и не нуждаются друг в друге. По большому счету, Церкви безразличны государство и политическая система, при которых она существует, ибо они конечны, а ее удел -- вечность. Однако у Церкви как религиозной организации есть и иная функция -- социальная. Все признают, что Церковь может формировать нравственную основу общества, ее правовые и культурные ценности. С этой точки зрения, для Церкви важны и политическое устройство, и система отношений с "кесарем".
Рассмотрим три возможные модели отношений между властью и Церковью: сепарационную, авторитарную и кооперационную.
Сепарационная
Эта модель подразумевает самостоятельное, независимое существование государства и религиозных организаций. В тоталитарном атеистическом обществе Церковь отделяется от государства, что может привести к ее полному уничтожению. Так было в коммунистической Албании, где за тайное крещение младенцев священника расстреливали. В подобных случаях создается специальный контрольно-репрессивный орган, который следит за "отделением Церкви от государства", следит за тем, чтобы Церковь оставалась за границами не только государственной, но и общественной жизни. Церкви закрываются, духовенство репрессируется, либо (более мягкий вариант) государство не финансирует религиозные организации и не позволяет им самим зарабатывать средства на существование. В таких условиях Церковь умирает (религиозные общины гибнут или выживают в глухом подполье).
Может показаться, что сепарационная модель возможна лишь в тоталитарном государстве. Это не так. Демократическое общество зачастую также предпочитает отгораживаться от Церкви. В демократическом варианте государство стремится не препятствовать течению религиозной жизни и деятельности религиозных организаций. Государство не оказывает им материальной поддержки, но при этом не мешает самим зарабатывать деньги. Специального курирующего органа нет (или его функции слабы), контролируется только финансовая деятельность. Религиозная организация рассматривается как один из субъектов рыночных отношений. При сепарационном типе отношений никакого специального законодательства не создается. Просто между государством и религиозными объединениями воздвигается стена. Такая практика может достаточно надежно обеспечивать равенство религий перед законом, но при этом фактически утверждается (навязывается) секуляризм во всех сферах государственной и общественной жизни. Сегодня многие считают, что приоритет секуляризма перед религией -- норма.
Авторитарная