В июле 1993 года Российское ТВ показало 30-минутный фильм о всемирном фестивале семей "Фэмилифест".
Существуют в России и католические общины маргинального характера, стоящие в оппозиции к официальному Ватикану по догматическим, юрисдикционным или идеологическим вопросам.
Такой является Московская община Св. Пия Х.
После II Ватиканского Собора (1962-1965 гг.) в Католической Церкви возникло консервативное движение, отказавшееся признать соборные реформы. Его возглавил французский архиепископ М. Лефевр. Главное требование -возвращение к дособорной латинской литургии. В 1988 году М. Лефевр рукоположил четырех епископов, после чего созданное им братство Св. Пия Х оказалось вне Католической Церкви. В 1991 году М. Лефевр умер, но Братство, центр которого располагается в Эконе (Швейцария), распространило свою деятельность по всему миру. Цель Братства -- возвращение Католической Церкви к дособорным порядкам.
Община сторонников католического Братства Св. Пия Х архиепископа Марселя Лефевра возникла в Москве в 1990 году (в 1991-1993 гг. община была наиболее активна). Она объединяла молодую гуманитарную интеллигенцию, испытывавшую, как они сами выражались, "культурное тяготение" к "традиционным западным ценностям". Общину возглавил медик Андрей Грибков, проживший полгода в доминиканском монастыре в Кракове и разочаровавшийся в послесоборном католицизме.
Большинство членов -- студенты и сотрудники Московского Государственного Педагогического Института, гуманитарных академических институтов. С самого начала перестройки московские "лефеврианцы" проникают в среду московских католиков, внося раскольнические настроения. Они обвиняют современную РКЦ, Папу Иоанна-Павла II в модернизме и забвении "истинной западной духовности".
В 90-е годы община устанавливает связи с Братством Св. Пия Х и объявляет себя его частью. А. Грибков в 1993 году отправляется учиться в лефеврианскую семинарию в Эконе (Швейцария) в надежде получить священническое рукоположение. Проходит менее года, и А. Грибков возвращается в Москву, заявив, что "не чувствует священнического призвания". Его прежние связи сохраняются, и формально он остается координатором Братства в России. Но отношения между Эконом и Московской общиной становятся натянутыми. В настоящее время в семинарии Экона обучается один студент из России.
До 1990 года члены общины считали себя правоверными католиками, но после отказа Московского католического прихода от латинского языка и тридентской мессы они решили, что наиболее существенное в католичестве -средневековое богослужение и древняя духовность. Поскольку основные ценности западной Церкви для общины -- в наследии древней неразделенной Церкви, они терпимо и с сочувствием относятся к православным традиционалистам, готовы допустить равенство всех древних обрядов, при условии, что за ними сохранят право на латинский обряд. С лефеврианским руководством у общины постоянные трения из-за резко отрицательного отношения Экона к православию. В то же время русские латиняне отрицательно относятся к западным "слащаво-эротическим образчикам святости XVIII-XIX веков", за приверженность к которым они часто критикуют лефевриан. Некоторые члены общины даже допускают принципиальную возможность перехода в православие при условии признания их права на латинский обряд. При этом они ссылаются на имевшие место в прошлом попытки создания православия латинского обряда. Наиболее значимая из них -- хиротония еп. Св. Иоанном (Максимовичем)2 в Калифорнии в 1964 году о. Евграфа Ковалевского викарным епископом латинского обряда. В 1966 году после смерти Иоанна Максимовича Евграф Ковалевский был извержен из сана Синодом РПЦЗ.
Несмотря на малочисленность общины (около 30 человек), грибковцы ведут пропаганду среди русских католиков в Москве, и католическое духовенство реагирует на их существование очень болезненно.
Сноски:
1 См. Л. Воронцова и С. Филатов. Религия и политика в современном массовом сознании, Религия и политика в посткоммунистической России. М. 1994.
2 РПЦЗ, причислен к лику святых карловчанами в 1993 году.
Лекция четырнадцатая. Российское лютеранство
//Александр Щипков. Во что верит Россия
Если вдуматься в словосочетание "социология религии", невольно заметишь его несуразность. Социология -- строгая наука, поиск логики в жизни общества. Религия -- нечто неуловимо подвижное, таинственное. Дух дышит где хочет. Веру невозможно взнуздать логикой, поскольку вера -- это творчество. Социолог, забывший об этом, рискует ничего не понять в предмете своего исследования -- в чужой вере. Поэтому иногда полезно сломать "научную" форму изложения и не говорить о сложнейших религиозных процессах языком "зондажей" и "контент-анализов". Что и пытались мы сделать в этом кратком курсе.
Российское лютеранство
Все поистине новое и свежее в лютеранстве рождается на болоте, что вовсе не является уничижительной метафорой в устах автора. Просто так повелось еще с тех самых пор, когда в глубине Тюрингенского леса, на краю болота Мера, родился сам доктор Мартин Лютер. Туман живописных и таинственных чухонских болот окутывает рождение русского лютеранства в недрах страны Ингерманландии, страны, столь же реальной, как Россия, на территории которой живут ингерманландцы, и столь же нереальной, как Беловодье, на "территории" которого живет белоглазая чудь. Осмеливаясь пригласить любознательных на прогулку по лютеранским местам, хочу напомнить, что видимость в тумане затруднена, а потому мы вправе рассчитывать на снисходительность со стороны благожелательного слушателя.
Некогда в столице российского лютеранства городе Санкт-Петербурге располагалось несметное, на российский глаз, количество национальных лютеранских кирх: немецких, шведских, финских, эстонских. Они соседствовали с православными и католическими храмами. Многие из них строились на Невском проспекте, что позволило еще в XIX веке назвать последний "проспектом веротерпимости". Однако не будем выдавать желаемое за действительное. Тем более что не зыбкая российская веротерпимость является предметом нашего разговора. Нас волнует вопрос зарождения особой русской лютеранской веры. И сдается мне, что ответ нужно искать в туманной стране Ингерманландии.
Вскоре после кончины царя-реформатора, благоволившего всему иностранному, в империи была учреждена Юстиц-коллегия Лифляндских, Эстляндских и Курляндских дел -- орган для ведения духовных дел лютеранского исповедания. Просуществовав ровно сто лет, Юстиц-коллегия Лифляндских дел в 30-х годах Х1Х века была преобразована в Генеральную евангелическо-лютеранскую консисторию. Генеральная консистория находилась в ведении Министерства внутренних дел, ее главу, Президента, назначал сам Государь, который официально и являлся главой Российской Евангелическо-Лютеранской Церкви, ее епископом. В немецкой лютеранской традиции, доминировавшей в России, существовал единственный духовный сан пасторский. Епископство являлось административной должностью, что и позволило православному императору взять на себя это звание. Здесь следует сказать, что российское лютеранство никогда ранее не являлось лютеранством русским. Реально это была немецкая лютеранская Церковь на территории Российской Империи, полностью контролируемая властями. Немцы, в свою очередь, контролировали иные национальные лютеранские образования (шведские, латышские и проч.), богослужебная практика которых отличалась от традиций германского лютеранства. Неизбежно возникали внутрицерковные нестроения, преодолеть которые был призван Устав Евангелическо-Лютеранской Церкви в России. Устав содержал главы об учении лютеранской Церкви, о богослужении, о совершении таинств, о браках. Параллельно с Уставом был утвержден общий для всех российских лютеран служебник "Литургическая агенда", устанавливающий порядок богослужения. Духовному единомыслию соответствовал административный порядок. Церковь делилась на пять консисторий, во главе каждой стоял генерал-суперинтендент. Консистории делились на пробства. Пробст -- глава пробства, курировал духовную и финансовую деятельность приходов.