Но моим alter ego и мне самому, мне и моим сотоварищам пришлось вырваться из плена, в котором нас держит суровая и бодрящая действительность мироздания. Ведь мир — какая сенсация! — существует взаправду; более того, он есть — есть поистине. И это мне тоже известно, и в это я тоже верую неуклонно. Да и как бы я мог знать, что я — это то, что я есть, — не будь столь же истинным, что я сам, тот мир, который меня стесняет, подавляет и подстерегает!
* * *
Я верю, что воистину нахожусь в суровом, истинном, доподлинном мире — не менее доподлинном, чем перекладина моей детской кроватки, в которой я начинал постигать законы физики.
Res[66] — вещь, вещественно то, что есть, — подобно вещи, предмету, данному мне в самом надежном из всех пяти чувств — осязании. Вещественное — это то, что есть на самом деле, как на самом деле существую и я. Оно противопоставляется воспоминанию, воображению, мечте[67], тем образам, что рождаются у меня в уме. Вещественному основополагающим образом противостоят мечта, химера, воображаемое. Именно это: способность — или неспособность — отделять восприятие от воспоминания, восприятие — от мечты (сновидения) — выявляет умственное здоровье, переход от здоровья к патологии психики.
Если верно то, что в первые годы детства мы заново пробегаем историю истоков, развитие всего рода человеческого во времени, то столь же верно и то, что очень рано мы познаем пределы возможностей нашего тела и мира, пределы бодрствующего сознания и сновидений. И основополагающим в этой суровой школе вещественности оказываются два обстоятельства: одно — это переход к прямохождению, другое же — совместная охота. «Достаточно напомнить, — лаконично отмечает Мирча Элиаде, — что прямохождение уже означает переход к этапу, более высокому, чем состояние приматов. Прямохождение возможно только при бодрствовании»[XXIII]. Наряду с трехмерным пространством, именно прямохождение дает осознание места, locus'a, который занимает мир, внешний по отношению к нам. «Именно прямохождение (насчитывающее три миллиона лет) организует пространство в структуру, непостижимую для до-человекообразных существ и включающую в себя четыре горизонтальных направления, если принимать за исходный этап центральную ось "верх" — "низ". Иными словами, пространство поддается организации вокруг человеческого тела как нечто простирающееся впереди, сзади, справа, слева, сверху и снизу. Этот изначальный опыт — ощущение своей "брошенности" посредине кажущегося безграничным пространства, этой таящей угрозу неизвестности — и служит основой для выработки всех способов определения своего местонахождения; ведь невозможно долго жить в состоянии головокружения, вызванного отсутствием такого определения». Особенно тогда, когда двуногому малышу с ничем не покрытой кожей грозит опасность, что его употребит в пищу какой-нибудь огромный, зубастый и когтистый хищник.
Из усилия, направленного на прямохождение, возникает отчетливое осознание действительности, а с ним — и возможность восполнить отсутствие когтей при помощи орудия, которое прежде всего представляет собой оружие: подобранный камень с острыми краями, предшествующий камню с краями заточенными, что происходит 1, 8 млн. лет назад… Маленькое существо, на которого охотятся, быстро приобретает навыки совместной охоты[XXIV]; в соответствии с остроумным заголовком Эдгара Морена[68], «дичь становится дикарем»[XXV]. И при воссоздании его пути по земле, содержащем воспоминание об опыте обогащающих контактов с действительностью, я уже на самых ранних этапах обнаруживаю совокупность проявлений священного начала, которые мы называем иерофаниями[69], выступающим в качестве проявлений некоей высшей стороны действительности. Как не согласиться с прекрасными словами Мирчи Элиаде[XXVI]: «Посредством опыта соприкосновения со священным началом человеческий ум постиг различие между тем, что проявляется в качестве действительного, могущественного, богатого и значащего, — и тем, что лишено этих качеств, то есть беспорядочным и полным опасностей потоком вещей»! И далее: «Невозможно вообразить, как могло бы возникнуть сознание, не наделяя каким-то значением побуждения и данные опыта, получаемого человеком». Да, первой из всехданностей опыта оказывается, разумеется, опыт реальности вещей; да, сознание реального и значащего мира теснейшим образом связано с открытием священного начала». То есть: опыт прямохождения и охоты подкрепляется диалогом с чем-то потусторонним по отношению к видимой стороне вещей, наличие которого подтверждается здравым смыслом.