– А ты куда? – насторожился Владимир. – Неужели сейчас есть что–то важнее жизни твоей матери?
– Вот только не надо так ставить вопрос! – вскинулся Вадим. – Пара часов ничего не решит.
– Да куда ты опять собрался?
– Пока Талариус в коме, я его уничтожу!
– Это лишнее, – поспешил вмешаться Георагзис. – И может только навредить. Без Главного Информатора и Координатора Супермозг нам неопасен, а остаться сейчас совсем без него в нашей системе управления просто глупо. К тому же после инцидента с Сияной и Матвеем был установлен сторож–предохранитель.
– Почему же он не сработал, когда я взорвал главный пульт вместе с Жессиви? – язвительно поддел Вадим. – Талариус должен быть уничтожен, пока беспомощен, пока не нашел лазейку и не принял контрмеры.
– Цивилизация без Талариуса погибнет, – увещевал Вадима Георагзис.
Но Вадим был неумолим:
– Если у этой цивилизации осталась хоть капля разума – она выживет, выкарабкается. А нет – грош ей цена. Ладно, мы только теряем время.
И он вскинул руку с браслетом.
– Постой! Остановись! Ты же погибнешь! – вскричал Владимир, бросаясь к нему.
Но было поздно. Вадим уже исчез.
– Ничего у него не выйдет, – сказал Георагзис. – Талариус теперь хорошо защищен.
– Но как же взорванный пульт? – напомнил Владимир. – Я так понял, что он был взорван при перемещении во времени.
– Непреднамеренный взрыв! – осенило правителя. – Теперь я понял. Система сторожа–предохранителя телепатическая. Вадим, вызвав взрыв прыжком в прошлое, не думал о покушении. Он лишь думал, как отвязаться от Жессиви. Но теперь… теперь этот наш слишком горячий юноша полон решимости взорвать Талариус таким же способом. Но Талариус будет начеку.
– Мой сын погибнет? Так верните же его! – вскричал Владимир в ужасе. – Сделайте же что–нибудь, пока не поздно!
– В чрево Талариуса не так просто добраться обычным способом, там много зашифрованных паролей и закодированных замков. Другого же браслета для мгновенного перемещения у меня нет. Конечно, нам все равно придется туда пойти. Надо забрать браслет, чтобы отправить вас с Ниной обратно.
– Так идемте же! – у Владимира осел голос. – Может, он еще жив, и мы успеем…
– Тогда бы он уже вернулся. Он погиб.
– Нет! Я вам не верю! – Владимир в отчаянии схватил Георагзиса за грудки. – Я должен сам это увидеть! Должен сам убедиться! Слышите, вы!
– Хорошо, – с трудом выдавил Георагзис, высвобождаясь из его тисков. – Я лучше покажу вам его. Прямо сейчас. Вы можете поговорить с Талариусом.
– С кем? – тупо спросил Владимир, плохо воспринимая окружающее от потрясения.
– С Талариусом. Теперь, без ГИКа, я могу не–посредственно общаться с Талариусом. Связь телепатическая. Он согласен предоставить вам последнюю запись.
– Что значит – он согласен? – не понял Владимир. – У меня создается впечатление, что вы, Правитель, все это предвидели или даже запланировали, и гибель моего сына вам только на руку!
Но Георагзис уже нажал на пульте нужную кнопку. И в следующее мгновение осветился главный экран. Владимир невольно прислушался к своим новым необычным ощущениям в мозгу. И тут в голову ударили даже не слова, а какие–то абстрактные понятия: это было, это будет – и это есть, и то, что это есть – уже нет. Абракадабра какая–то! И тут же на экране возникла картина: среди цветных и объемных сгустков света, целого виртуального города, появился Вадим. Владимир подался вперед в слепом желании оказаться с ним рядом, защитить его, хотя бы дотронуться до него, но его пальцы тут же наткнулись на стекло экрана. А сын так близко, еще живой. Ему тесно среди внутренностей Талариуса, и он опустился на корточки. Огляделся вокруг и вскинул руку с браслетом, сверкнувшим в цветных лучах яркой звездочкой, как маячок. Сейчас, сейчас он нажмет кнопку! Сейчас он разнесет взрывом это паучье гнездо!..
Но случилось иное. Сверкнул ослепительный разряд, опутал его искрящейся сетью. Вадим вздрогнул всем телом и ткнулся лицом в пол. Его тело обуглилось и рассыпалось в прах.
Глава 3
С трудом уложив малыша спать, Вера достирала детское бельишко и присела на край ванны, устало уронив на колени покрасневшие от стирки мокрые руки с ошметками мыльной пены. Глаза слипались – опять провозилась полночи.
Тут неожиданно раздался звонок в дверь. Вера встрепенулась: как бы сын не проснулся! – и торопливо выскочила через длинный коридор коммуналки–хрущевки в прихожую. Опять сосед слева ключ забыл!
На лестничной клетке лампочку давно выкрутили, и Вера, открыв дверь, никак не могла разглядеть, кто же это в проеме двери, один только силуэт. Но явно не сосед. И заходить не торопится. Пьяный, что ли? Вера уже хотела захлопнуть дверь, но что–то ее удерживало. Что–то в этом незнакомце ее тревожило. Может, он болен, и ему нужна помощь?
– Вы к кому? Вы кто?
– Здравствуй, Вера…
Голос был хриплый и глухой, но сердце у нее пропустило удар:
– Это… это ты! Ты вернулся!
Она ткнулась лицом ему в грудь и всхлипнула. Он покачнулся, оперся рукой о косяк двери, выдохнул отрешенно:
– Сын, Димка… Его больше нет… Теперь совсем нет… Я видел, как он там… как он… – Ему сдавило горло, стало трудно дышать.
– Зайдем же в дом! – заторопилось Вера. – Ты весь дрожишь.
Вера потянула его за руку, закрыла дверь. И тут она в тусклом свете пыльной лампочки в прихожей наконец увидела его лицо – осунувшееся, постаревшее, с провалившимися глазами. А главное – он был совсем седой! Вера как слепого повела его на кухню, усадила на отчаянно скрипнувший табурет. Поставила на плиту древний чайник. И наконец обратила внимание, что он все в том же лабораторном халате, каким она видела его в последний раз.
– Как ты меня нашел? – попыталась она его отвлечь расспросами.
– Терехов привез из лаборатории.
– А твоя жена?..
– Она потеряла память. Сейчас находится в институте, под наблюдением. – Он сжал голову руками и закачался из стороны в сторону. – А Димка… Я не могу… Я этого не вынесу.
Голос его прервался. Он закрыл лицо руками, подавив рвущееся рыдание, но слезы сдержать не мог, и они просачивались сквозь пальцы.
– Я не остановил его! Я как–то сразу не понял… Я не думал, что он может погибнуть… Какие–то секунды…
– Родной мой, не убивайся так. Ты разрываешь мне сердце. Я не могу помочь твоему горю, но я с тобой, я здесь, – Вера прижала его голову к своей груди и сама не могла сдержать тихих слез.
Послышался детский плач. Вера встрепенулась, вскочила:
– Я сейчас, подожди! Выключишь чайник, ладно? Ах, он уже вовсю кипит! Я скоро вернусь.
И она убежала в комнату. Но Владимир не мог сейчас быть один пошел следом, медленно, по стеночке, как больной старик. Когда он вошел в комнату, малыш уже засыпал. Вера укачивала его на руках, присев на край постели.
Владимир в недоумении посмотрел на ребенка.
Иди сюда! – шепотом позвала она Владимира, тихо улыбаясь. – Погляди на него. Правда, на тебя похож?
– На меня? – не понял Владимир. – Почему на меня? Что это за ребенок?
– Это твой сын. Его зовут Кирилл.
– Мой сын?! Это мой сын? – потрясенный, в сильном волнении, он склонился к ребенку, вглядываясь в его личико. Он потянулся к малышу, и уголки его губ дрогнули в слабой улыбке: – Дай мне его подержать… моего сына.
– Осторожно, не разбуди! У него режутся зубки, я с ним просто измучилась, все время просыпается и капризничает.
– Долго же меня не было! Вон уже какой богатырь у меня появился.
Владимир взял ребенка на руки, прижал к себе. Малыш открыл на миг глаза, сонно моргнул и опять заснул.
– Признал! – изумлялся Владимир, еще не до конца веря в такое чудо. – Глаза–то у него мои!