- Рассвет? Это твое чудо?
- Это чудо всего человечества, только оно забыло об этом, - отвечает он, протягивая мне попкорн. Хоуп надевает очки и начинает неотрывно глядеть на горизонт, словно находится в кинотеатре. Я смеюсь с него, это вызывает у него улыбку, но не отвлекает от созерцания прекрасного. Я беру с него пример, разглядывая светлеющее небо над головой.
Тихо. Доносится лишь пение сверчков в траве. Лучи солнца начинают озарять линию горизонта, обхватывать небо, будто пытаются обнять; солнце обнимает и нас своим желто-оранжевым сиянием. Звезды утопают в этом утреннем свете, еще таком ярком и напористом, каком бывает только по утрам.
Я поднимаю руку, будто здороваюсь с солнцем, а оно, в ответ, просачивается через мои пальцы. Я чувствую его лучи-щупальца, теплые и ласковые.
Солнце намного больше, чем днем, оно восходит быстро и уверенно, будто хозяйка, возвратившаяся домой. Вместе с ним пробуждается и жизнь: цветы поворачивают головы, тянутся к нему, точно дети к матери; сверчки замолкают, словно в восхищении; насекомые и животные выходят из своих норок встретить первые лучи солнца; сама природа пробуждается от спячки и приветствует свою прародительницу.
Вместе с солнцем просыпается душа, и это и вправду чудесно.
Хоуп снимает очки и поворачивается ко мне. Он долго смотрит на меня, как будто пытается запомнить, а потом говорит:
- В моем присутствии больше нет нужды, Лина.
Я хочу возмутиться, но он останавливает меня взглядом.
- Мы живем всего один раз, - говорит Хоуп, взяв меня за руки. - Я хочу, чтобы ты прочувствовала смысл этих слов. Один раз. И не будет больше шанса исполнить свои мечты. Мы не имеем роскошь тратить жизнь на то, что нам не по душе.
Он убирает прядь волос с моего лица и продолжает:
- Я хочу, чтобы ты видела в жизни только лучшее и открывала в себе и в других самое лучшее. Я хочу, чтобы ты была веселой и чуточку сумасшедшей, чтобы улыбалась как можно чаще и совершала безумные поступки, от которых люди обычно или крутят пальцем у виска или безудержно смеются.
Я хочу, чтобы ты верила в себя, когда другие не верят, и верила в других, когда они в себя не верят.
Я хочу, чтобы ты могла всю ночь не спать, чтобы увидеть рассвет; чтобы ты не имела зонтов и всегда гуляла под дождем.
Я хочу, чтобы ты была свободна от денег и любила ходить босиком, чтобы ты путешествовала и обожала животных.
Жизнь так прекрасна! Я хочу, чтобы ты помнила это.
Хоуп встает, и я вместе с ним. Он крепко обнимает меня и шепчет:
- Ты видела моего прототипа в кафе. Он приходит туда каждый день, хотя ты его не замечаешь. Краем глаза ты видишь, что он на тебя смотрит, но не обращаешь на это внимания.
Хоуп отстраняется. Я смотрю в его глаза, а он смотрит в мои. Я хочу так много сказать, но все слова вдруг пропадают, растворяются, как назло в самый неподходящий момент. Хоуп кивает. Ему ничего не нужно говорить, он и так знает.
- Улыбайся! - говорит он. - И жизнь улыбнется в ответ...
Светило солнце. Ватные облака неспешно скользили по небу. Желтые, красные и бледно-зеленые листья кружились в осеннем танце; витрины магазинов искрились в мириадах солнечных лучах. Родители с детьми собирали листья с полуголых деревьев или с земли, делая из них своеобразные букеты. Искрились стекла машин, как и витрины магазинов, отражая улыбку солнца; они напоминали бриллианты, в своем ярком, прерывающемся блеске. Бездомный сидел на картонках, отдавая часть своего завтрака такой же бездомной собаке; он улыбался, и собака дружелюбно виляла своим лохматым хвостом.
В руках я держала горячее кофе и бутерброды. Я подошла к ним; мужчина с заросшей бородой поднял голову и настороженно посмотрел на меня, собака замерла. Я протянула ему еду и стаканчик и погладила собаку, а потом пошла дальше.
Бездомный крикнул:
- Спасибо!
Я обернулась и помахала ему рукой.
Босоногий музыкант играл на скрипке. Мало кто обращал на него внимания, но ему это и не требовалось. Он улыбался, и глаза его были закрыты в блаженной истоме. Музыкант играл страстно, безудержно, и все в нем говорило о бесконечной любви к своему делу.
Я положила мелкие купюры ему в банку, и когда он закончил, громко похлопала.
Музыкант засмеялся и, похоже, засмущался, а потом заиграл снова.
Я пошла дальше, думая о том, что жизнь все-таки прекрасна.
- Ты не надумала вернуться в колледж? - спросила Саша, обслужив один из своих столиков. Она, не дожидаясь ответа, пошла на кухню, но мой смех остановил ее на полпути.
- Надумала, - ответила я.
На секунду Саша замерла, а затем стала оглядываться, словно убеждаясь, что я говорю с ней, а не с кем-то другим.