– Нет ничего плохого в желании разбогатеть и обеспечить свою семью, – она смотрела на перепуганного мужчину, почти физически ощущая его страх, – Только если твое богатство не зиждется на проклятиях, стонах и плаче других детей, умирающих от голода… Человек, ты даже не знаешь, сколько в мире зла. Так зачем ты увеличиваешь число своих и моих страданий?! – она зарычала, оскалившись. Потом, со злобной улыбкой провела по лицу рукой, снимая человеческую маску, – Твое богатство не принесет твоей семье никакой радости. Только проклятие, разочарование и упадок.
Мужчина упал на колени, с воем умоляя пощадить его и его детей.
– Лисичка, лисичка.
Она бы узнала этот голосок из тысячи.
– Наоко, уйди!
Минако пораженно разглядывала маленькую розовощекую девочку, наряженную в синюю юкату с нарисованными белыми ласточками. Ее больше интересовал вопрос – каким образом девочка смогла проникнуть в комнату через установленный ею барьер?
– Пощади, пощади-и…
– Лисичка, не обижай папу. Не надо, – девочка встала перед плачущим мужчиной, разведя руки в стороны, – Папа хороший, уходи.
Наступила тяжелая пауза, прерываемая всхлипами Юдзу-сана. Минако внимательно смотрела на девочку перед ней. Постепенно, на ее губах заиграла слабая улыбка, потом – она разразилась громким смехом.
– Кто бы знал, кто бы знал. Здорового мужика от кицунэ спасла маленькая девочка! – Минако определенно веселил такой неожиданный поворот событий, – Кажется, я знаю, какую сказку матери будут рассказывать своим детям через несколько лет. Только в ней все будет переврано – ты станешь несправедливо обиженным страдальцем, почти праведником, я – злой и бесчеловечной кицуне, бешеной в своей ненависти. Но, настоящая героиня этой истории так и останется милой, бесстрашной девочкой, – в каре-зеленых глазах появилось странное выражение. И в тот же миг исчезло, – Я не трону тебя из уважения к смелости твоей маленькой дочери. И к ее огромной любви к тебе. Хотя, она определенно заслуживает лучшего отца, чем ты есть, – проведя лапой по лицу, Минако вернула себе человеческое обличье, – Человек, навлекший на себя проклятье, может быть исцелен. Если раскается и перестанет творить грехи. У тебя целая жизнь впереди, чтобы исправить то, что ты натворил. Не потрать ее на глупости, Юдзу-сан. И не подводи тех, кто тебя защищает, – девушка с улыбкой смотрела на серьезно нахмурившуюся Наоко.
– Мое почтение, маленькая госпожа. Думаю, мы еще не раз встретимся, – с этими словами девушка поклонилась, прощаясь, – Кстати… Этот мешок риса я заберу. Нельзя уйти из рисовой лавки с пустыми руками. В конце селения живет семья Ямагата– дедушка и четверо внуков. Они не так давно заходили к тебе, но ты отправил голодных детей ни с чем. Думаю, их очень обрадует подарок от жадного Юдзу, – обратившись мужчиной, Минако закинула один из мешков себе на плечи.
Еще было много путешествий. И сушей, и морем. Города, деревни, бескрайние леса и горы.
Время от времени она встречала кицуне, о-ками, тануки и прочих жителей странного мира.
Ей нравилась ее жизнь. Нравилась наступившая осень.
Ведь, когда клен покрывается багрянцем, на деревьях хурмы дозревают сочные, спелые, сладкие плоды. И что может быть лучше того, что Минако сейчас видит?
Высокое, крепкое дерево, похожее на то, что растет напротив ее работы.
Подбежав к нему, она подпрыгнула, желая сорвать один из плодов.
Потерпев неудачу, кицунэ подняла палку с земли. Не сорвали – значит, собьем.
Спелая, сочная, мягкая, прикоснись губами – и сок сам брызнет тебе в рот.
Молодая девушка с рыжеватым отливом каштановых волос мягко прижалась к чуть прохладной кожице спелого плода, прикрыв глаза от удовольствия, шумно сербая сок, так и норовящий политься на руки.
Внезапно она почувствовала чье-то присутствие.
Ярко-голубое кимоно, светлые волосы, выбившиеся из-под фиолетового платка, голубые глаза, подведенные красным.
И огромный короб с лекарствами за спиной.
По выражению лица мужчины нельзя было сказать, рад он ее видеть или не очень.
– О, Кусуриури-сама… Какая приятная неожиданность. Вижу, вы не очень-то рады.
– У меня проблемы с эмоциями.
И, ты не должна быть здесь!
Они сели на траву под деревом. Мужчина расспрашивал ее о нескольких последних днях, которые она провела в одной из деревень. После ее ухода в ней стали пропадать дети.
– Не знаю. Детьми не питаюсь, да и, и зачем мне столько? Я не гамельнский крысолов и… Ну, если бы мне, теоретически, приспичило завести ребенка – я бы купила одного у многодетной семьи. А что, это идея… Купить себе девочку и сделать ее своей помощницей. У всех великих фокусников, есть ассистенты, так чем я хуже? Заодно – мне нескучно будет. А когда она вырастет – я найду ей молодого, зажиточного мужа. Чтобы моя приемная дочь ни в чем не нуждалась, – Минако потянулась, улегшись на траву, – Чего завис? Не знаешь, кто такой гамельнский крысолов, что ли?
– Я знаком с ним лично. Он не мононоке – обычный колдун, – мужчина покусывал сорванную травинку, – У мононоке должны быть Форма, Сущность и Желание. Что может руководить существом, ворующим детей…?
Минако пожала плечами. Она не особо вслушивалась в речь господина Кусуриури, выстраивавшего какую-то схему из сухих веточек на траве.
Форма, Сущность, Желание.
Желание. Да есть одно.
Она прищурилась.
Желание поцеловать чьи-то тонкие губы. С дурацкой полосой лиловой губной помады, или чем это он намазался..
Девушка украдкой смотрела на нахмурившегося мужчину. Стараясь не вызывать подозрений, Минако поднялась, отряхнулась. Потом – села рядом с ним, положив голову ему на плечо.
Мужчина приподнял брови в немом вопросе. Вместо ответа Минако кратко прижалась к его губам.
– … Это немного не так делается, – произнес мужчина после недолгой паузы, – Вот как надо, – он аккуратно прижался к ее губам, прикрывая глаза.
Минако быстро наловчилась. Будто бы всю жизнь только то и делала, что целовалась со своим пациентом. Во сне и наяву.
Мужчина вошел в раж, дразня ее губы, кусая их.
На их лицах играл яркий румянец, когда они наконец оторвались друг от друга. Большим пальцем он вытер кровь на ее нечаянно укушенной губе.
Минако проснулась от неприятного ощущения холода на подушке.
Итак. Губу она прокусила себе сама, подушку обслюнявила. Тем не мене, она спокойно проспала до половины шестого утра и чувствует себя вполне сносно, что уже является маленьким рекордом.
Почистив зубы и нанеся мазь на пораненную губу, Минако пошла на кухню. Скоро проснется все неугомонное семейство и соберется на огород.
Девушка принялась жарить оладьи на завтрак. Перед тяжелой работой нужно есть калорийную пищу. Тем более, никто не знает, когда будет обед.
– Доброе утро, дочка. О, кто-то ел черничный джем?
Доктор Исихара непонимающе взглянула на отца.
– У тебя верхняя губа в чем-то фиолетовом. Сама посмотри.