– Конечно, конечно. Можешь идти.
– О, большое спасибо. – Обогнув контрольный стол, Дон засеменил в кабинет, откуда через минуту появился с кейсом в руке, криво улыбнулся и, взмахнув на прощание рукой, торопливо направился к выходу.
– Надеюсь, ничего серьезного, – кинула вдогонку Джейн.
Но его уже и след простыл.
«Не я ли была причиной этого внезапного недомогания?» – подумала она про себя.
Не похоже. В конце концов она была его начальницей, да еще женщиной, а теперь и вовсе обвиняла (хотя это совсем не так) в подбрасывании анонимного письма. Более чем достаточно, чтобы вызвать у субъекта с таким темпераментом, как Дон, медвежью болезнь. По-видимому, то, что она назвала письмо «личным», стало последней каплей.
«Не стоило ему этого говорить, – пожалела она. – Да и письмо в обычном понимании личным не назовешь. Доходами моими не интересуются, непристойных предложений не делают. Нет, не личное, просто какое-то ненормальное».
Джейн взглянула на часы. Пять минут девятого.
– Мы закрываемся, – громко объявила она, – граждане, пора по домам.
Выпустив последнего читателя, Джейн заперла входную дверь и вернулась к контрольному столу. Она понимала, что сейчас придется подниматься наверх, чтобы проверить, не осталось ли кого-нибудь у стеллажей, и погасить там свет. Но особого желания не было. Ни ей, ни Дону обязанность эта не доставляла большой радости. Слишком жутковато там одному.
Слишком тихо, слишком много теней, слишком много потаенных уголков.
Одним словом, самая настоящая комната привидений.
Но еще хуже, если вспомнить о старушке мисс Фейвор, прежней библиотекарше. Там она как раз и умерла. Отказало сердце. И никого не оказалось рядом – она делала обход перед закрытием. Так и лежала до утра, пока уборщица не наткнулась на тело. Если верить Дону, ее успела «прихорошить» крыса, а то и не одна. Он был знаком со злополучной уборщицей, обнаружившей труп мисс Фейвор. «О, она тогда чуть не свихнулась. Полный абзац. С тех пор обходит библиотеку стороной».
Днем хранилище было самым обычным местом. Даже вечером там, в общем-то, было совсем не страшно, пока хотя бы пара человек рылись на полках или работали в кабинках. Но, когда приходилось подниматься туда перед закрытием, хранилище обычно было уже безлюдным.
Не решаясь признаться друг другу в своих страхах, Джейн и Дон завели привычку исполнять эту неприятную обязанность вдвоем. И это помогало. Да еще как.
Но сегодня Джейн предстояло сделать это самой.
Ну, Дон, ты мне и удружил.
Ладно, торопиться некуда.
Вернувшись за стол, она подняла конверт, вынула из него записку и банкноту и принялась внимательно их изучать.
Ей редко попадали в руки купюры достоинством выше двадцати долларов. И полусотенная была ей в диковинку. На одной стороне – портрет президента Гранта, на другой – изображение Капитолия. Надо полагать, настоящая. И предназначалась для нее, судя по всему. В конце концов, эта штуковина лежала в конверте, на котором написано ее имя.
А с чего бы кому-то дарить мне пятьдесят баксов?
«Что это, подарок? – терялась в догадках Джейн. – Или плата за реальную или предполагаемую услугу?»
Аванс?
«Хитер, – подумала она. – Может, сейчас ждет от меня благодарности. Думает, если взяла деньги, значит, обязана».
Ясно, именно так и думает.
Джейн вновь прочитала послание.
"Дорогая Джейн!
Давай поиграем. Чтобы узнать дальнейшие инструкции, взгляни на дом свой, Ангел. Не разочаруешься.
С наилучшими пожеланиями,
МИР (Мастер Игровых Развлечений)".
«Давай поиграем» звучало скорее как просьба капризного ребенка. Что-то вроде «выходи погулять».
Конечно, «давай поиграем» можно было бы истолковать двусмысленно и в определенной ситуации выражение могло иметь довольно сильную сексуальную окраску. Может, это было приглашение – здесь и плата – переспать с его отправителем.
Он хочет меня трахнуть.
Спокойствие Джейн улетучилось от одной мысли об этом. Гнев, унижение, страх, отвращение и неожиданный прилив желания – все, казалось, нахлынуло на нее сразу. Стало трудно дышать, сердце бешено заколотилось, бросило в жар.
– Негодяй, – пробормотала она. «Вот тебе пятьдесят баксов, приходи, мол, позабавимся».
«А может, он не это имел в виду?» – подумала она.
А может, именно то.
Джейн резко вскинула голову и обвела взглядом весь зал.
Никого. Только бесконечное множество мест, где можно спрятаться: между рядами книжных полок, внизу, под столами и стульями, за каждым из нескольких шкафов с картотеками, которые были почти в человеческий рост, за ксероксом.
Даже впереди моего стола.
Оттолкнувшись от основания стула, Джейн приподнялась и, опираясь руками на стол, подалась вперед и заглянула за его край.
Никого.
Джейн опустилась на стул.
«Надо отсюда выбираться», – подумала она.
Следующей мыслью было: насколько может быть опасен тот, кто вот так посылает пятьдесят баксов.
И еще что он, должно быть, неплохо начитан. Это «Взгляни на дом свой. Ангел» определенно намек на роман Томаса Вулфа – один из ее любимых.
Джейн вновь перечитала это место записки. «Чтобы узнать дальнейшие инструкции, взгляни на дом свой, Ангел».
"Значит, эта записка – вводные инструкции. Для меня у него еще кое-что припасено. Может, дальнейшие инструкции будут переданы при личной встрече.
А может, и нет.
Может, предполагается, что я должна пойти домой и взять дальнейшие инструкции из почтового ящика. «Взгляни на дом свой...» Может, там я найду еще одну записку и еще пятьдесят долларов.
А может, найду все это в книге.
Все будет вложено в книгу «Взгляни на дом свой, Ангел».
Библиотечный экземпляр, если я его не выписала или куда-нибудь не засунула, должен находиться на полке в отделе «Художественная литература». В хранилище наверху.
Так или иначе, мне пришлось бы туда идти, – напомнила она себе. – Я только краешком глаза взгляну на книжку.
А что, если он меня там дожидается?"
Глава 2
Обернув записку вокруг полусотенной, Джейн всунула ее в конверт. Руки дрожали, в животе появился неприятный холодок. Входя в кабинет, она удивлялась сама себе: неужели действительно собирается подниматься наверх, где ее наверняка поджидает автор записки?
А что же делать, уйти?
Уйти, не погасив наверху свет, не проверив, а не остался ли там кто-нибудь? Исключено.
Присев у своего рабочего стола, Джейн просунула конверт в сумочку. Затем встала и достала из верхнего ящика нож с откидным лезвием.
Она нашла его накануне своего семнадцатилетия, бродя по лесу в окрестностях Маунт-Тамалпиас. Его тонкое трехдюймовое острие торчало в огромном стволе мамонтового дерева. Джейн выдернула его и оставила себе.
Очень милая вещица для распечатывания конвертов.
Нажав на рычажок у основания, Джейн сложила нож. Замок в рукоятке щелкнул, и лезвие зафиксировалось.
«Если надо брать с собой такое, – подумала она, – тогда и вовсе не следует идти».
Взгляд упал на телефон.
"Позвонить в полицию? Чудная мысль. Объяснить, что кто-то передал мне пятьдесят баксов и я теперь боюсь идти наверх выключать свет?
Подумают, что я истеричка.
Глупо вызывать по такому поводу полицию. Вот разве что попросить подъехать кого-нибудь из друзей.
Алло. Я тут в библиотеке. Перетрухнула чуть-чуть. Страшновато идти самой наверх, и я подумала, а вдруг ты захочешь приехать и составить мне компанию? На каких-нибудь пять минут?"
Унее было несколько таких приятелей, которые не заставили бы себя долго упрашивать – но никто из них не жил в Доннервилле. Большинство обитали не меньше как в часе езды. И она ни за что не отважится просить кого-нибудь из них ехать Бог знает куда по такому малозначительному поводу.