Туман поглотил противоположный берег. Пение смолкло. Прямо посреди ущелья протянулась стена из колышущейся тьмы. Высокой дугой вздымался белый мост, уходя в пустоту.
— Значит, получилось, — благоговейно произнес Оргрим.
Фародин вложил меч в ножны. Война была окончена. Но он не чувствовал себя победителем.
Рыбак
Мандред слушал пение соловьев. Маленькие птички сидели высоко в ветвях лип. Легкий ветер теребил листву. Рядом с собой Мандред слышал плеск ручейка. Нурамон был прав. Это было самое магическое место в Альвенмарке.
Его друг завернул его в попоны и разжег костер. И тем не менее холод все глубже проникал в тело фьордландца, как тогда, когда он поднялся на Январский утес, чтобы предупредить Фирнстайн о человеке-кабане. Интересно, неужели все сложилось бы иначе, если бы он сумел разжечь сигнальный огонь?
Нурамон послал гонца к Шалин Фалаху, еще одного — к королеве. Мандред видел, как темнело небо. Значит, первое заклинание удалось. Его народ спасен. Альвенмарк будет жить. Его фьордландцы отыщут себе суровое, подверженное бурям побережье. Место, похожее на потерянную родину. Почти всю ночь перед битвой он провел в палатке Гисхильды. Он говорил с ней и пытался передать ей мечту о новом Фирнстайне. Он верил в ее силу. Она будет хорошей правительницей для его народа.
Мандред чуть повернул голову и стал наблюдать за другом. Нурамон как раз подкладывал в огонь дрова. В ночное небо устремились сверкающие искорки. Пламя углубляло тени на лице Нурамона. Мандред не сумел сдержать улыбки. Его друг действительно поверил в то, что он провел последнюю ночь с двумя юными, красивыми фьордландками.
Нурамон поднял взгляд. Глаза его осветились, когда он заметил улыбку.
— О чем ты думаешь?
— О тех двух женщинах, с которыми был прошлой ночью.
Эльф вздохнул.
— Думаю, что никогда не пойму вас, людей.
Мандред едва не пожалел о своей шутке. На миг он решил было сказать эльфу правду.
— Мне жаль, что я не могу сопровождать вас в последнем путешествии. — Ярл почувствовал металлический привкус во рту. Уже немного осталось. Боли он не чувствовал. Ноги словно отмерли, он уже не мог шевелить ими. В кончиках пальцев что-то покалывало. — Не говори никому, что меня убила маленькая свинцовая пулька. Это неподходящая смерть для героя старой закалки…
— Ты не умрешь! — возмутился Нурамон. — Я послал гонца к королеве. Она сможет исцелить тебя. Мы поедем вместе. Как мы… — он запнулся. — Как это бывало и прежде.
— Не будь слишком строг по отношению к Фародину. Он упрямец, да… Но такой друг, который атаковал бы целый замок троллей только ради… — Мандред вздохнул. От разговоров он слабел. — Где моя секира?
Нурамон пошел к лошадям и вернулся с оружием в руке. Свет пламени позолотил лезвие секиры.
— Отдай ее Беорну…
Глаза Мандреда закрылись. Он нырнул во тьму. К нему спешил всадник. Он слышал стук подков, хотя было слишком темно, чтобы что-нибудь разглядеть. Он вообще ничего не видел. Поднял руку. Ее тоже не было. Земля дрожала под стуком подков. Всадник, должно быть, очень близко, а он все еще не видит его. Ярл испуганно открыл глаза. Рядом с ним стоял на коленях Фародин. Эльф казался утомленным.
Фародин взял его за руку.
— Я уже боялся, что ты ушел, брат по оружию. Держись! Королева придет. — В глазах светловолосого эльфа стояли слезы. Никогда прежде ярл не видел, чтобы Фародин плакал. — Тебе идет эта новая прическа, воин. С лысиной ты выглядишь опаснее.
Мандред слабо улыбнулся. Он бы с удовольствием подарил им обоим что-нибудь. Что-нибудь на память. Но у него не было ничего ценного, кроме секиры.
— Хорошо было путешествовать с вами, — прошептал он. — Вы обогатили мою жизнь.
Вокруг снова воцарилась непроглядная тьма. Мандред подумал о Златых Чертогах богов. Заслужил ли он место рядом с великими героями? Там он встретится с Альфадасом… Здорово было бы пойти с ним на рыбалку. Он так и не сумел научить ей толком мальчика. Интересно, есть ли земля по ту сторону Чертогов? Такая земля, как Фьордландия, с отвесными скалами и полными рыбы фьордами?
Нужно поговорить с Лутом! Обещание не прикасаться к рогу с метом не может ведь действовать в Чертогах героев!
И вдруг холод отступил. Он стоял по колено в прозрачной воде. Серебристые лососи плыли против течения вверх по реке.
— Наконец-то ты пришел, старик!
Мандред поднял взгляд. Под дубом на берегу стоял Альфадас. Свободно взмахнув кистью, он забросил удочку.
«Неплохо для новичка, — подумал Мандред. — Неплохо».
Священное писание Тьюреда
Книга 98:
Конец Альвенмарка
Мудрому воину Эрилгару приснились однажды ночью слова Тьюреда. И было велено ему повести крупную атаку. И он собрал огромные войска и повел их против врагов. Но гляди-ка! Вот стоят они, демонические полчища Альвенмарка, и верующие Тьюреда не превосходят их числом. Но поскольку вера их крепка была, сражались они храбро. Но ведь дети альвов всегда были подлыми. Они прочли заклинание, и с неба посыпались камни. Они зачаровали лошадей верующих, чтобы они бежали от врага. И подняли они мертвецов, чтобы никогда нельзя было победить их. И тем не менее воины под руководством Эрилгара были сильны.
И случилось так, что Эрилгар попал в затруднительное положение, и явился ему лик Тьюреда, и по божественным губам смог прочесть полководец, что нужно делать. Он произнес молитву, созвал к себе посыльных и скомандовал отступление. Многие воспротивились этому приказу. Но сказал Эрилгар:
— Разве не Тьюред дал мне власть? Разве не поставил над вами? — и тем не менее многие считали, что они ближе к Тьюреду, чем Эрилгар.
И случилось то, что должно было случиться.
Верующие отошли, неверующие остались и продолжали сражаться против детей альвов и предателей из Фьордландии. И случилось тогда, что в день тот спустился с небес сам Тьюред и поверг детей альвов в пучину вечной тьмы. Их земля исчезла в густом тумане. Осталась только та земля, на которой стояли верующие. И никогда больше не видели детей альвов, ибо в вечной тьме ожидают они альвов, демонов древности. А те и поныне мучат своих детей.
Последние врата
Было утро. На лесной опушке собрались фьордландцы и жители Альвенмарка. Фародин и Нурамон стояли над открытой могилой своего друга. Окружали их великие дети альвов: Эмерелль, Торвис, Юливее и Обилее. Были здесь и Номья, и Гилиат. Даже Оргрим и Сканга оказали последнюю честь королю людей. Из фирнстайнцев явились Беорн и бледная молодая королева, которую пришлось поднести к краю могилы на стуле.
Фародин и Нурамон глядели в узкую яму. Там лежало тело их друга. На нем был доспех Альфадаса, рядом с его головой на темную землю уложили отрезанные косички. По обычаю фьордландцев мертвецу в могилу положили дары. От фирнстайнцев он получил хлеб, сушеное мясо и полную кружку мета, накрытую деревянной дощечкой. Они сказали, что Мандреду нужно будет подкрепиться в дороге, поскольку Златые Чертоги далеко. Кентавры подарили лучшее вино из Дайлоса. От карликов он получил подзорную трубу, а от троллей — красный янтарин. А Эмерелль подарила ему корону из золота и серебра, которую надели ему на голову и которая придала ему величие, подобным которому наверняка никогда не обладал ни один из эльфийских королей. На шее у Мандреда было две цепочки с эльфийскими амулетами дружбы. То были подарки от Фародина и Нурамона. На них эльфийскими рунами было написано «Лиувар Альвередар», мир другу. В амулете Нурамона был сапфир, в Фародиновом — бриллиант. Кобольды изготовили их за одну ночь.
Ксерн подошел ближе и незаметно подал знак четверым воинам из лейб-гвардии королевы. При помощи копий они опустили в яму тончайшее полотно из сотканного феями шелка и накрыли им тело короля. Затем подошли еще двое стражников и стали засыпать могилу. Темная земля падала на белое полотно, с каждым комком земли сотканный феями шелк отступал, пока полотно полностью не покрылось землей. Янтарин троллей вспыхнул, и то был последний свет, который показался меж комками земли. Но вскоре исчез и он.