Мы направились вверх по улице. По мере продвижения к центру колдобины на мостовой исчезали как по волшебству, дома становились выше и больше, а одежда встречных прохожих более опрятной и добротной. Я рассматривала наряды местных женщин, что встречались нам — все чаще в сопровождении мужчин, и выбирала, на кого хочу быть похожей. То, что платья все здесь с длинными юбками и рукавами, несмотря на жару, неудобно, конечно. Но брюк в этом городе дамы не носили вовсе. Печально.
Наконец, за поворотом предстал рынок. Хотя услышала я его еще задолго до того, как увидела.
Ну что сказать? Система и порядок расположения палаток были довольно логичными. Справа находились продуктовые ряды, а слева, в отдалении от нас — торговые места скобяного и одежного ряда. Люди сновали туда-суда в хаотичном порядке, то и дело натыкаясь друг на друга. Шум и гам стоял, как на вокзале. Торговцы, перекрикивая друга, зазывали покупателей на свой товар, наперебой расхваливая его.
Диля, не обращая ни на кого внимания, целенаправленно двинула сквозь галдящую толпу. Я устремилась за ней, старясь не потерять из виду ее невысокую фигурку в сером плаще. Это было довольно сложно, учитывая, что по поводу верхней одежды она сказала правду — здесь очень многие носили одинаковый фасон. А серый цвет, похоже, вообще один из самых популярных. Так что я постаралась не отставать.
Ряд торговых точек с вывешенными юбками, блузками и прочими предметами женской одежды обнаружился быстро. И тут Диля сделала попытку зарулить в палатку с яркими, кричащими и расшитыми блестками платьями.
Пришлось останавливать ее и перенаправлять — я увидела торговое место, а главное, товар, который устаивал меня. Это оказалась даже не открытая палатка, а целый небольшой шатер.
Туда-то я и потащила Дилю, которая пыталась сопротивляться и отстаивать свое право на индивидуальность.
Но усилия ее были тщетны, тем более, что нас уже взяла в оборот улыбчивая продавщица. Нахваливая свой товар, она предлагала одно платье за другим. Я выбрала несколько и отправила Дилю за ширму для примерки. Той пришлось смириться. Вскоре я поняла, почему она артачилась — за занавеской раздалось звяканье и шуршание — похоже, у моей товарки из одежды начали вываливаться различные добытые усердным трудом ценности.
Себе я тоже выбрала пару платьев на смену и яркий шарф, из которого планировала соорудить косынку. Проблема в том, что среди местного населения было сколько угодно русоволосых и брюнетов, а вот блондинок или людей с медовым цветом волос на улице не встречалось. А вот яркие ткани некоторые из них на головах носили, или вплетая в прическу, или в виде косынок.
Если вдруг — я сомневалась, но такую возможность исключать нельзя — дроу будут нас искать, то моя приметная шевелюра — самый лучший опознавательный знак. Кстати, как бы незаметно выяснить, что тут является документом, удостоверяющим личность?
Проклятый дракон! Мог бы и просветить насчет таких подробностей. Так нет же, приспичило ему пропасть в самый неподходящий момент! Странно, кстати. Он, вроде, сказал, что дает мне уединение. Но не думает же он, что я буду наслаждаться одиночеством в борделе целый день?
— Ну, что, теперь моя внешность тебя устраивает? — осведомилась Диля, появившись из-за ширмы.
Я критически осмотрела ее — темно-серое закрытое платье все равно соблазнительно облегало аппетитную фигуру, подчеркивая все изгибы и округлости. Немного спасала положение пышная юбка — тут платья в пол были на всех. Мне лично неудобно, но меня никто и не спрашивал. А что до Дили, то сейчас у нее, по крайней мере, декольте не до пупа.
— Пойдет, — вынесла вердикт я и распорядилась, обращаясь к продавщице: — Мне такое же подберите.
Та подобострастно закивала и дунула куда-то за прилавок. Вернулась она довольно скоро с несколькими платьями, которые я забрала и скрылась за ширмой.
— Ты действительно хочешь, чтобы я теперь одевалась так? В этом наряде я похожа на монашку безликого! — возмущалась Диля.
Мы купили платья и теперь шли от рынка к таверне «Бычий глаз», где собирались караванщики.
— А чем плохи монашки? — спросила я, вспомнив свою маскировку.
— Ты что! — возмутилась она, понизив голос до шепота. — Это страшные женщины!
— И чем они так страшны? Формой одежды?
Диля как-то подозрительно на меня уставилась. Сощурив глаза, она практически прошипела:
— Не знаю, в какой высокой башне ты жила до этого, но не знать, что храме безликой богини делают с людьми ужасные вещи — это странно.