— Брат рассказал.
— И как зовут брата?
— Тимур, — я говорила все тише, начиная подозревать, что притон мне, скорее всего, не грозит. Зато в жизни может появиться куча других проблем.
— И где же сейчас твой брат? — вклинился в разговор Дмитрий.
— Не знаю, — со злостью ответила я. В глазах стояли слезы, хотелось выругаться, и поскорее отсюда сбежать.
— Странная получается история, — подвел итог бармен, хотя, он давно уже не казался мне обычным барменом, — ты дочь человека, изображенного на этой фотографии. Ты ранена, не знаешь, где твой брат, а в довершении всего, приходишь в мой бар и разыскиваешь меня, при этом, не стесняешься использовать свой пистолет.
— Вас? Вы сказали, я искала вас? Но вы же не… — я запнулась, понимая, что сглупила.
— Верно, понимаешь, — кивнул Ростовский, — но, насколько мне известно, Сергей Ильин мертв. А это значит, что твоя персона вызывает у меня вполне логичные сомнения.
— Я не лгу. Я действительно его дочь, Елена.
— Приятно познакомиться, — снова вклинился в разговор громила, видимо, запоздало желая продемонстрировать воспитанность.
— А вот это нам придется выяснить. Извини, девочка, но я не вижу другого выхода.
С этими словами Ростовский направил мой честно сворованный пистолет прямо мне в голову, и жестким голосом произнес:
— В этой комнате находится золотое кольцо с сапфирами, стоимостью двенадцать тысяч долларов. Найди его.
— Что? — удивленно спросила я, — о чем вы говорите?
— Не заставляй меня причинять тебе боль. Я не хочу стрелять в твою очаровательную мордашку, но мне придется это сделать, если ты не найдешь кольцо.
— Но я не могу! Откуда я знаю, где оно? Вы смеетесь надо мной? Или сошли с ума!
— Отец, — вмешался Дмитрий, — я не понимаю! Откуда она…
— Заткнись, — Борис Иванович резко прервал попытку своего сына быть положительным персонажем этой драмы, — если она не сделает что я ей говорю, то умрет.
— Я не знаю, куда вы спрятали кольцо! — возмутилась я, — вы больной сукин сын! Оставьте меня в покое!
— Скажи мне, где это чертово кольцо, и я не выпущу тебе мозги! — холодно произнес Ростовский, и я поняла, что мне конец. Прикрыв глаза, я каждую секунду ждала выстрела, и боли, по сравнению с которой прошлая рана была пустяком. Даже не пытаясь сдержать слез, я повторяла про себя «Не верю! Этого просто не может быть! Это происходит не со мной!»
— Не знаю! — крикнула я, рыдая. Дуло пистолета уперлось в мой лоб, я чувствовала, что этот псих готов выстрелить, и не понимала, чего он ждет. Где-то сбоку слышался голос Дмитрия, видимо, пытавшегося отговорить отца от этой затеи. Возможно, ему просто не хотелось возиться с моим трупом, но каковы бы ни были причины, в глубине души я была ему благодарна за это.
— Тогда тебе конец! — четко произнес Борис Иванович.
— Не надо. Пожалуйста! — мысль о том, что сейчас мои мозги живописно разлетятся по стенке, нарушая гармонию рисунка обоев, ввергла меня в панику. Я вскочила, и превозмогая страх, попыталась оттолкнуть от себя психа с пистолетом, стараясь, чтобы дуло оказалось от меня как можно дальше. Сил оказалось недостаточно, мне с трудом удалось остаться на ногах. Глаза заволокло пеленой, от слабости и боли в раненой руке. Внутри клокотала бессильная ярость.
— Ненавижу вас всех, уроды! — сама не узнавая собственного голоса, я посмотрела на этот мир, быть может, в последний раз. Пелена не спала, наоборот, стала плотнее. Сквозь нее едва угадывались очертания двух мужчин, одного рядом со мной, все еще не отводящего от меня пистолета, и второго, чуть подальше. За ним что-то мерцало, робким нежным светом. Я сделала шаг к нему, но он не спешил уходить с моего пути. Разозлившись, я почти оттолкнула его, не особенно обращая внимание на рассерженный крик. Сама же, встав на колени, потянулась к дубовой дверце, выглядящей до того как обычная стенка стола. Не соображая до конца, каким образом я нащупала рычажок, с помощью которого смогла ее открыть, и лишь тогда, словно очнувшись от тяжелого сна, рассмотрела, что же находилось внутри.
— Молодец, Елена, я в тебе не сомневался, — слыша голос Бориса Ивановича, еще минуту назад произносивший лишь угрозы, я резко обернулась к нему, — ты настоящая дочь своего отца.
— Что за бред! Откуда здесь это кольцо? И как мне удалось его найти?
— Потому, что это твой дар. Редкий, уникальный, талант, который однажды едва не погубил твоего отца, и возможно, стал причиной его смерти. Когда-то он был известен как Искатель. Но однажды пойдя против людей, на которых работал, Сергей был вынужден скрываться долгие годы.
— О чем вы? — все-таки, они здесь все безумцы. Пора отсюда бежать, куда глаза глядят.
— О даре, которым обладал твой отец. И которым, судя по всему, обладаешь ты.
XI
— Бред! Полный! — я вложила в ладонь стоявшего рядом и слегка прибалдевшего Дмитрия кольцо, если верить Борису Ивановичу, стоящее двенадцать тысяч баксов, и, развернувшись, прошла к двери.
— Постой! Куда ты пойдешь? — Ростовский тут же меня догнал и схватил за руку. Я молча воззрилась на его руку, и он тут же меня отпустил. — Ты в опасности! Если они о тебе узнают, можешь распрощаться с нормальной жизнью.
— Мою жизнь и так нельзя назвать нормальной, — возразила я.
— Если попадешь к ним, у тебя вообще может не быть жизни, — внезапно с какой-то злостью прошипел Ростовский. — Ты в бегах, и, возможно, тебя уже ищут.
— Я должна найти Тимура, — жестко выговорила я, — на остальное мне плевать.
— Не знал, что дочь Сергея такая дура, — голос Бориса Ивановича настиг меня в коридоре. Я тут же притормозила, а он, выйдя вслед за мной, остановился напротив. Всем своим видом он выражал пренебрежение, словно я посмела не оправдать его доверия, значительно опустившись в его глазах.
— Ты совершаешь непродуманные поступки, — он окинул меня взглядом сверху донизу. — Пришла одна в незнакомое место, раненая, напуганная, показала пистолет. Ты совершила столько ошибок, что я до сих пор удивлюсь — как тебя не нашли до сих пор. Сергей сделал все, чтобы защитить тебя от этих людей. Неужели его жертва будет напрасна?
— Не понимаю о чем вы? — меня задели его слова, а особенно предположение о моем скудоумии, но я сдержалась, не имея привычки грубить старшим.
— Твой отец как никто другой ценил свободу. Он хотел видеть тебя счастливой и независимой ни от кого. Он ушел из семьи, боясь, что рано или поздно люди, на которых он работал, узнают о твоем существовании и захотят использовать, как и его.
— Как? Как меня можно использовать? — я непонимающе уставилась на Ростовского.
— Твой отец был способен чувствовать и находить некоторые вещи… очень ценные вещи.
— Как кольцо?
— Намного более ценные. Я не знаю, насколько ты унаследовала его способности, но, полагаю, что в тебе есть чутье. Кольцо лишь начало. Ты сама не знаешь, на что способна. У тебя будет возможность научиться всему, что когда-то умел Сергей. Я тебе помогу в этом. Через неделю будут готовы твои новые документы. Для всех ты моя племянница.
Меня раздражали его слова, уверенность, с которой он говорил, словно уже давно все решено, и я должна лишь подчиниться. Разумеется, остаться здесь было не самой худшей идеей. Я чувствовала себя в безопасности рядом с Ростовским, и даже с этим чудаковатым Дмитрием, которому не помешало бы слегка похмелиться, и принять ванну.
Но я все еще не знала где Тимур. Что если ему не удалось сбежать от преследователей? И если они его поймали, то где я могу найти своего брата?
— Тимур сообразительный малый, — будто прочтя мои мысли, произнес Борис Иванович, — он ни за что не позволил бы себя схватить каким-то ублюдкам. И раз вы договорились встретиться здесь, значит самым разумным для тебя будет дождаться его.
— Надеюсь, — мой голос дрогнул, — надеюсь, что вы правы.
— Я прав, дорогая, — неожиданно, Ростовский привлек меня к себе, и погладил мозолистой ладонью по волосам, — я всегда прав. Просто доверься мне, и ничего не бойся. Я о тебе позабочусь.