Вдруг раздается крик. Вдалеке, на освещенной солнцем реке, показалась большая флотилия лодок: сверкающая золотом на солнце царская ладья, лодки с придворными, царскими телохранителями и речной охраной. Менхеперра, могущественный завоеватель, гроза врагов Египта, вновь идет совершить жертвоприношение своему отцу, Амону, и везет с собой богатую военную добычу, чтобы одарить храм царя богов. Идет сорок второй год его царствования. За это время семнадцать раз он выводил свою армию из Фив и семнадцать раз возвращался с победой. От Нубии на юге до далекого Евфрата на востоке он подчинил множество мелких государств. Цари соседних государств, Митанни и Хеттов, боятся его.
Я простираю свои руки и устанавливаю границы для тебя…Так обращается Амон к Тутмосу в победном гимне:
Земля во всю длину ее и в ширину, жители Запада и Востока подчиняются тебе. Ты попираешь все страны, и твое сердце радуется. Никто не может одолеть тебя, в то время как я руковожу тобой, поэтому ты настигнешь их. Ты форсируешь с победой и могуществом воды Большой излучины[69] Нахарины…Высокопоставленные чиновники во дворе перестали шептаться и застыли в напряженной тишине. Рехмира поигрывает золотым браслетом. Аменемхеб поправляет свой шлем. Нофрет откидывает назад локоны своего парика. Пронзительные звуки труб и рев толпы становятся все громче, так что можно уже различить отдельные возгласы: «Жизнь! Благоденствие! Здоровье!.. Жизнь! Благоденствие! Здоровье!..»
Бритые жрецы смотрят на огромные распахнутые бронзовые ворота. Они слышат звук тяжелых шагов, стук копыт и грохот колесниц. Процессия входит во внешний двор. Тысячи людей падают ниц прямо в пыль.
«Жизнь! Благоденствие! Здоровье!.. Жизнь! Благоденствие! Здоровье!» — раздается на тысячу голосов.
На бронзовые двери падают первые тени. Появляется процессия. Впереди идут жрецы в белых одеяниях. За ними медленно маршируют военачальники царской стражи в высоких, украшенных перьями головных уборах. Их юные лица решительны и серьезны. Золото блестит на обнаженном оружии. Наконечники их копий отражают солнце. Затем проходят опахалоносцы с огромными веерами из страусовых перьев. Наконец, в золотом паланкине, который несут на плечах двенадцать вельмож, появляется сам фараон. Как по мановению волшебной палочки, все присутствующие, за исключением жрецов и самых высокопоставленных чиновников, падают ниц.
Стройные жрицы, которых ведет Нофрет, медленно выступают вперед, трясут систры и поют:
Сколь великолепен он, вернувшийся с победой! Это Амон велел ему покарать князей Палестины.Жрецы вторят низкими голосами:
Весь народ, весь народ дома Амона празднует, потому что Амон-Ра любит правителя…Тутмос III — небольшого роста мужчина с пухлым женственным лицом. Ему уже за семьдесят, но годы, проведенные в суровых походах, закалили его тело и огрубили черты его лица. Его обнаженные загорелые руки — в перевязи мускулов, а его осанке может позавидовать юноша. Голову царя украшает высокая корона, которая на протяжении 1500 лет символизирует единство двух земель. На его челе двойной знак, олицетворяющий Верхний и Нижний Египет, — сокол и змея. В своих крепких руках он держит еще две эмблемы Верхнего и Нижнего Египта — крюк и бич. На Тутмосе длинная юбка из «гофрированного» льна, на ногах — изящные золотые сандалии.
Если бы мы чудесным способом могли перенестись в то время, если бы могли стать невидимками и раствориться в распростертой, поверженной ниц толпе,
быть среди них, но не быть ими, остаться с образом мышления, который не был их образом мышления,
то мы, вероятно, удивились бы и возмутились. Мы увидели бы только жалкого коротышку в непомерно большом головном уборе, окруженного нелепой помпезностью, ставленника продажного двора и циничных жрецов, которые эксплуатировали темные массы в своих личных интересах. Даже более терпимые из нас почувствовали бы сентиментальную жалость к миллионам трудящихся, которые строили памятники для царя, работали на его полях и проливали кровь в его войнах. «Народ фараона… — подумали бы мы, — бедняги».
Но мы были бы неправы. Древние египтяне испытывали совершенно иные чувства к своему царю. Чтобы мы могли понять их образ мышления, нам придется напрячь свое воображение.
Во-первых, царь был наделен главным образом религиозными функциями. Он был посредником между народом и теми невидимыми силами, которые управляли судьбами людей. Он был также представителем народа в более широком значении этого слова, чем вкладываем в него мы.