Рагнар шагнул ближе к Эрику, но когда огненная птица упала на плечи осужденного, мальчик не двинулся. Смотрел, не отрываясь, как сгорал человек, слушал, не затыкая уши, пронзительный крик, слитно птичий и человеческий.
— Хороший эскиз, — удовлетворенно сказал командир. Рагнар коротко поклонился, ученик медленно повторил движение. — Ты заслужил звание мага и награду.
Эрик не догадался подставить ладони, и командир протянул золотое перо Рагнару, а вместе с ним кошель, судя по весу больший, чем все, что заплатили ему за годы службы.
— Можете провести в городе этот день.
Вышли на улицу. Эрик все еще молчал, застыв лицом. Рагнар считал, что понимает — первая смерть на твоих глазах всегда потрясает. Пересыпал из своего кошеля почти все в новый, оставляя лишь на обед и ужин. Вложил тяжелый мешочек в руки ученика. Мальчик наконец поднял голову.
— Отдохни, — сказал ему Рагнар. — Купи что-нибудь на рынке или напейся. К закату вернись в бараки, и мы поедем в Цитадель.
Эрик нахмурился, как когда пытался осознать сложный урок. Кивнул.
Рагнар оставил его возле площади, с помоста в центре которой еще сметали пепел казненного.
Знал ли он, что совершает ошибку?
***республика Магерия, город Варна
13 Петуха 606 года Соленого озера
Она любила Варну. Прекрасно знала, что не за что — обычный портовый городок на стыке сразу пяти земель, реки своей нет, так что есть местную рыбу нужно с оглядкой, даже если ты не маг.
Адельхайд рыбу не ела никогда. И воду не пила на всякий случай. В конце концов, в деньгах она не была стеснена, могла себе позволить хоть рейнарское вино, хоть триверский сидр, а кто знает, когда вместо колодезной или привезенной издалека родниковой воды подсунут озерную? Хоть ее трижды опреснят, с даром, тщательно скрытым, много лет лелеемым, придется распрощаться.
А ведь здесь могут подсунуть легко. Здесь вам не приличный Триер-Норт, и тем более не сотенный Гарн, где все трактиры помечены пятилепестковыми цветами.
В Варне цветочная система не прижилась. Неудивительно — ведь даже заведения в центре города, дерущие втридорога, едва дотянули бы до третьего лепестка. А уж места, в которых обычно обедала Адельхайд с друзьями, и стебелька бы не удостоились.
Но она любила город не за стебельки. И даже не за то, что городская стража Варны увела ее первого жениха прямо со свадьбы, подгадав момент, когда мерзавец потянулся к руке невесты с обручальным браслетом.
— Гирей!
Узкая улочка, грязь под ногами, дома здесь строят из соломы и глины, почти как в нищей Империи. От стены отделилась темная фигура, блеснула в кулаке сталь.
Ох нельзя приличным женщинам забредать в такие трущобы. Тем более нельзя в них кричать.
Адельхайд шагнула навстречу громиле, вытащила за плечи на свет.
— Клаус, ничего себе, как ты вырос! Где Гир, дома? Проводи, мне нужно скорей с ним поговорить.
Разве что ты кричишь имя главы банды, что держит этот квартал уже десять лет. Тогда, конечно, другое дело.
Дом был не новый, но симпатичный, с деревянными углами и забавной, шитой из соломы дверью.
— Ада! — старый друг вскочил навстречу, закружил. Адельхайд засмеялась, уткнувшись лицом в жесткие черные волосы, обняла крепко. Гирей фыркнул в ухо: — Я тоже соскучился, подруга. Но ты ж вряд ли просто так в наш крысий угол заглянула? Просто так — это письмо было бы, не зря ж ты меня читать научила. Или посыльный, «госпожа желает встретиться», вот это все.
— Не просто, — отодвинулась, но рук не расцепила. С кем еще можно стоять так, прижавшись лбом ко лбу, и не думать, что ее поймут неверно? — Герхард опять задумал меня женить.
— О птицы! — Гирей вскинул руку к потолку, нарочито, но красиво, как в балагане. Высокий, с чертами потомка многих земель, он мог бы покорить немало сердец — если бы пошел на сцену, а не в бандиты. — Я надеялся, после смерти твоего отца эта свистопляска с женихами закончится, но брат доблестно подхватил павшее знамя. Когда он уже успокоится, не сказал?
— Все хуже, Гир. Намного хуже. Если я не выйду за Фрица, Герхард собирается сдать меня в монастырь.
Друг мигом перестал дурачиться.
— Вот сушь, — выругался с чувством. — Ладно, понял. Что делаем?
— Для начала я поговорю с женихом, — улыбнулась Ада. В городе она чувствовала себя намного уверенней, теперь казалось даже странным, почему она так испугалась монастыря. Ясно же, что если она не захочет, никуда ее брат не отправит. Все-таки шестое столетие от Соленого озера. Уже даже здесь, в Магерии, женщины становятся мэрами и дожами, а не считаются приложением к мужу. — «Пшеничный мост», на закате. А там посмотрим. Мы ведь с тобой знаем, в каждом шкафу найдутся если не скелеты, то хотя бы бастард-другой. А брат мой, к счастью, радеет за честь семьи даже больше папеньки. Убежит, едва увидит пятно на белье своего дражайшего Фрица.
========== Глава 3 ==========
Южная Империя, дорога вдоль приграничной реки
13-14 Петуха 606 года Соленого озера
Гвардеец, застрявший в рядовых, хромой художник «он не старик, ему всего пятьдесят», и бездарная девчонка, чьим главным достоинством можно было считать упрямство. И смелость, конечно. С Сикисом давно не спорили те, кто ниже его.
Идеальная команда. Отвратительная. Сикис не понимал, как согласился на это, на миг даже всерьез предположил, что его зачаровали, лишь бы скорей убрался, но тут же отмел это предположение. Распознать вмешательство он бы сумел, даже если бы не смог ему сопротивляться.
Пожалуй, дело было в словах девчонки о том, что они хотят работать и в опыте художника. За ними не придется присматривать и беречь свою спину, по крайней мере, не больше обычного. Это был серьезный аргумент.
Сикис покосился на напарников, с которыми делил легкую повозку. Девчонка вызвалась править и теперь, устроившись на передней обрешетке, ворковала с козами. Вряд ли те слышали тихий голос, но шли хорошо, ровно. Художник сел рядом с Сикисом, достал стопку бумаги и графитовую палочку, но не рисовал, смотрел на плоский горизонт, где быстро темнеющее небо сходилось с черным краем пустыни. Давно не выезжал из Цитадели? Впрочем, неудивительно, кому нужен хромой миражист.
Молчание утомляло. Причем, судя по всему, неуютно было только Сикису, и это быстро начало злить.
— Вы подписали контракт, но мы не представлялись, — сказал он, когда последние отсветы большого солнца растаяли в синеве. — Сикис Одиночка, рядовой особой гвардии Императора. Мне поручено найти гвардейца, которого со вчерашнего вечера никто не видел. Теперь — нам поручено.
— Отектей Миражист, художник, шедевр «Плащ теней», — представился по всей форме маг. — С вечера, значит, в трактире, в бараке, или в его доме?
— В его доме. Улица Церен, на краю купеческого района.
Увидел, как судорожно выпрямился маг, словно пытаясь удержаться от болезненного стона. Нахмурился, но спросить не успел — вступила девчонка.
— Эш. Просто Эш, из кочевников, умею охотиться с птицей и луком, немножко лекарка. А почему знают, что он не выходил из дома? За ним разве следили?
Сикис ущипнул нижнюю губу, прищурился.
— Мне об этом не говорили, но это возможно. Спросим, когда приедем.
— У того, кто дал задание? — голос Отектея был ровным, но все равно захотелось ударить. Понятно же, что к канцелярше с таким идти нельзя!
— В бараках и трактире. О прошедших заданиях говорить разрешается.
— Это могут посчитать проваленным.
Да, этот маг в самом деле работал на гвардию. Сикис кивнул на неловко вытянутую поперек повозки ногу:
— Последствия такого провала?
— Причина, — сдержанно отозвался маг. Даже не дернулся, странная у него выдержка.
Спросить, что у него связано с императрицей Церен? И, возможно, лишиться весьма небесполезного союзника — даже по паре фраз понятно, что толк от него будет далеко не только в смысле миражей, которые Сикис пока не представлял, куда приткнуть.