Снежные свиньи бродили по ледяной равнине, таская груду мышц, бивней и косматый белый мех. Джез видела пару хищников, которые охотились на свиней. Большие, собакоподобные существа, подобных созданий она ранее не видела. Голодные они бежали вприпрыжку, надеясь на шанс, что кто-то отстанет от стада.
— Я снова здесь, — размышляла она, рассматривая ландшафт. Несколько лет назад, она часто посещала дикое, обледенелое северное побережье, когда участвовала в научной экспедиции по поиску реликвий исчезнувших цивилизаций. Держаться подальше от Йортландии — было неосознанным решением, она думала, что никогда уже не вернется сюда, после того как … что же, с тех пор …
Воспоминания ушли из ее памяти, но было слишком поздно. Отвратительное чувство охватило ее, начиная от затылка, проникло сквозь все тело. Ее кожа напряглась, а потом смягчилась. Мускулы сжались и расслабились. Весь мир свернулся и преломился, а когда снова обрел форму, все изменилось.
Опустились странные сумерки. Хотя и стало темнее, её зрение обострилось. Словно она смотрела на мир сквозь зачерненное стекло, а потом оно исчезло. Детали проявились, края стали четкими как бритва.
Стадо снежных свиней засветились слабой розоватой аурой. Хотя до них было несколько километров, она могла сосчитать их зубы и видеть зрачки их глаз. Она чувствовала слабый ветерок, который дул на равнине, и мысленно могла нарисовать его маршрут.
Слишком много ощущений, звуков, запахов. Она едва могла дышать из-за наплыва информации. Она чувствовала себя так, словно её влекло непреодолимым потоком. В любой момент она могла потерять опору и её смело бы в забвение.
Внезапно один из хищников бросился бежать. Его аура была темно-красной, она оставляла медленно растворяющийся след по траектории его бега. Потом, внезапно, она очутилась внутри этого хищника, его кровь громко стучала, сердце билось, язык вывалился, а зубы были остры. Все его лапы и глаза говорили, да, да, да, этот слабый, это, мои братья рядом, берегитесь острых, острых клыков матери. Но как я голоден.
Джез вздохнула, словно тонущая женщина, которая только что вынырнула. Реальность встала на место: мир снова стал таким, как всегда. Снег падал вниз, не замечая ее паники. Она шагнула назад, потеряв направление, она хотела быть подальше от этого края плато. Кружка выпала у нее из рук и лежала на земле перед ней. Коричневое, парящее какао растопило лед.
Ее начало трясти, бесконтрольно, но не от холода. Она обхватила себя и оглянулась. Йортца нигде не было видно. Здесь никого не было. Никто не видел, что случилось.
— Видел что? — спросила он сама себя. — Что со мной было?
Порыв ветра налетел с севера, ветер принес звуки, она скорее почувствовала их, чем услышала. Голоса, сливающиеся в какофонию, крики. Ужасное отчаяние охватило ее.
Она посмотрела на север. И это было, как будто она могла видеть через горы, через море, её взгляд словно несло на птичьих крыльях. Она летела вперед, через айсберги и волны, пока не достигла тумана и большой серой стены.
Она знала, что это за место. Это место покрытое кружащимися облаками. Его называли Рэк. Он накрывал северный полюс. Граница откуда еще никто не возвращался. По крайней мере, никто из живых.
За этими облаками что-то было. Оно имело форму корабля, черного и огромного, возвышавшегося перед ней. Голоса.
Иди к нам.
Она крепко зажмурила глаза и шатаясь пошла прочь от крика, пробираясь обратно к «Кетти Джей». Ее мозг звенел словно колокол, перебиваемый звуком воя, Рэка и ужаса, который был в нем.
В баре было пусто, за исключением команды «Кетти Джей» и бармена. Мужчины из деревни были в шахтах или на охоте. Женщины в основном оставались вне поля зрения. В течение дня Фрей и остальные были предоставлены сами себе.
Фрей удрученно смотрел на свою фотографию. На этот раз это была не листовка. Это была национальная газета.
— Она только на десятой странице, — промычал Малвери, толкая его в плечо. — Она даже на тебя не похожа! Кроме того, это выпуск недельной давности. Запомни мои слова, сейчас они уже забыли об этом.
Фрею от этого было немного комфортнее. Это правда, что он выглядел все меньше и меньше похожим на свою фотографию, но в основном это потому, что на фотографии он столь весел и беззаботен. Настоящий же Фрей день ото дня становился все менее весел и беззаботен. Его щетина отросла в неопрятную бороду, а волосы перестали поддаваться расчесыванию. Глаза впали и под ними появились темные мешки. За те две недели, после того как они улетели из бухты Тарлока, он стал более угрюмым и замкнутым.
А сейчас это: журнал из Вардии, который дал Сило торговец, покупавший у них копченую рыбу за бесценок. Фрей во время сделки спрятался в своей каюте, на случай если его узнают.
Вестник Вардии к этому дню изучил уведомление от Триники Дракен, Устрашающего капитана Делириум Триггер, в том, что она направит всю свою энергию и усилия, на то чтобы предать правосудию, беглеца Дариана Фрея и его команду, живыми или мертвыми. Разыскиваемых за пиратство и убийство, и объявляет большую награду за информацию, которая приведет к его поимке. Вестник не получил комментария от капитана Дракен, но по скромному мнению репортера, если по следу идет столь знаменитая Смертоносная леди, пройдет не много времени, как негодяи ответят перед лицом правосудия за свои преступления.
— Черт побери, Делириум Триггер, — прорычал Пинн. Последние две недели он практически постоянно был пьян, потому что ему больше нечем было заняться. Глаза у него были красные, и он провонял алкоголем. — Небесная королева-сучка, — он сделал паузу, — Я бы её поимел.
Бар был небольшой, круглой комнатой, с куполообразной крышей, которую пересекали прочные стропила, на юг выходил световой люк. В центре стояла жаровня в большой каменной печи. Деревянный пол был покрыт звериными шкурами, а на стенах висели черепа рогатых животных. Столы и стулья сделаны из пней. Напротив стены была барная стойка. Позади нее угрюмый йортец караулил бочку пива и несколько полок с кувшинами ликера без названия.
Бармену было примерно сорок пять, у него были широкие руки и лицо обветренное так, что походило на кору дерева. Голова его была брита налысо, а его длинная рыжая борода была собрана в хвост железными кольцами. Говорил он только мычанием, хотя он как-то ясно дал понять, что Фрею и его людям здесь не рады. Он предпочел бы пустой бар. Но они проигнорировали его и все равно вошли.
— Почему ты не идешь домой, Пинн? — спросил Крейк. Он оглядывал стропила, где несколько арктических голубей мягко ворковали друг с другом. Он заметил бугроватые белые полосы посреди засохших кровяных пятен на полу и закрыл графин с темным пивом, который был у него в руках.
— Что? — сонно спросил Пинн.
— Я имею в виду, что тебя останавливает? У тебя есть свое судно. Тебя не разыскивают. Почему ты не вернешься к своей любимой?
Фрей даже не поднял головы, чтобы показать заинтересованность. Крейк просто искушал Пинна. Эти двое едва верили, что у Пинна есть любимая — Малвери даже думал, что возможно это была выдумка — отлично зная, что он никогда к ней не вернется. В его мозгу, она ждала его с распростертыми объятьями, когда он вернется к ней окутанным славой. Но, кажется он единственный, кто не представляет, что этот день никогда не придет. Пинн скорее ждал, что слава найдет его сама, чем искал ее.
Лисинда была героическим заключением его поисков, обещанием комфортного дома после великого приключения. Но что если её там не будет, когда он вернется? Что если у нее будет ребенок от другого? Даже в тусклых облаках разума Пинна, имелась такая возможность, и это его беспокоило. Но он никогда не решался подумать об этом в реальности.