И теперь, пока Оксен закрывал шкаф и складывал бумаги, Григор вынул из кармана обрывки старой веревки и стал связывать их.
— Разве нет новой веревки? Что ты какие-то клочья связываешь?
— А конечно, нет.
— Да ведь слепой Виктор сучил целую зиму… Порвали, что ли?
— Не порвали, а к лету берегу. Придет косовица — каток нечем привязать будет.
Наконец вышли из конторы. Весь двор полон солнца и голубого неба. Над огородами кружат грачи, очумелые от тепла воробьи лезут прямо под ноги, так и хочется накрыть хоть одного картузом. У колодца — большая лужа, глупые телята опускают головы, нюхают, чем пахнет, потом, задравши хвосты, гоняют по двору как ошалелые, разбрызгивая копытцами теплую грязь.
4
Тимко подъехал к колхозному двору, когда солнце уже садилось и пастух гнал овец с пастбища. Запрудив ворота, они блеяли на разные голоса. Тимко прижался с конем к изгороди, ожидая, пока схлынет овечий поток, позвякивал связанными лемехами, которые вез точить. Когда овечья волна наконец покатилась во двор, Тимко направился в кузницу. Навстречу ему шла девушка с полными ведрами воды на коромысле. Увидев Тимка, она удивленно уставилась на него карими, слегка прищуренными глазами.
— Вот так казак! — засмеялась она, рассматривая сбрую на лошади Тимка.
Тот двинул босыми ногами, засунутыми в веревочные стремена, и проехал, ничего не ответив; девушка проводила его взглядом, постояла минуту и пошла на молочную ферму, равномерно покачивая ведрами.
Тимко вошел в кузницу. Кузнец Василий Кир, чернявый, лет сорока, только что выхватил из огня кусок железа и ударил по нему молотком с такой силой, что на закопченные стены брызнул, как золотой дождь, сноп искр. Тимко развязал лемехи и присел на ящик. Когда глаза его привыкли к темноте, он заметил, что в углу кто-то сидит, примостившись на куче железа. Тимко узнал его и отвернулся так, что чуть не свернул себе шею,— это был его соперник Сергий Золотаренко. Теперь их дорожки сошлись у Орысиных ворот, и парни не здоровались и не разговаривали друг с другом. Но сегодня Тимко был особенно не в духе, и ему захотелось задеть Сергия, сорвать на нем зло.
— У вас тут и помощничек есть, верно, дядя Кир? Только что ж он сидит пень пнем? Взял бы молот да ударил раз-другой, все вам легче. Правда, как ему молот поднять, силы-то у него, что у воробья?
Сергий зашевелился в темноте, бросил цигарку в угол, но промолчал.
— Дядя Кир! Чего же это он не встает? Может, штаны к железу приклеились? Так я возьму раскаленный прут и отклею.
— Известно дело, барышник,— отозвался наконец Сергий.— Привык на краденых конях тавро выжигать и к людям с тем же пристаешь.
— Эй, вы, петухи, замолчите, а то я вас обоих утихомирю,— цыкнул из-за наковальни Кир.
Воцарилась гнетущая тишина, предвещавшая еще большую ссору. Тимко сидел сгорбившись, подыскивая обидные слова.
— Пойдем, я тебе по шее дам.
— Ты своей силой не хвастай. Был один такой, да без печенок остался.
— А ну вон из кузницы! — заорал на парней кузнец.
— Нет, вы, дядя Кир, послушайте, что он говорит,— не унимался Тимко.— Такой щенок, а как бахвалится. Ну-ка давай со мной один на один. Засучивай рукава! Подходи ближе!
Тимко встал, расправил плечи, крепко уперся ногами в землю. Сергий, застегнув пиджак, пошел к двери.
— Что, струсил?
— Нет, пойду на луг хорошего кнута сломать,— отшутился Сергий и вышел из кузницы.
Тут же в дверях показалась Лукерка.
— Добрый вечер, кузнечики,— нараспев произнесла она, остановившись у притолоки.— Не поможет ли мне кто сепаратор покрутить? Молока навезли пропасть, а крутить некому.
— А что нам за это будет? — стал торговаться Кир.
— Уж куплю четвертинку.
— И все?
— А чего еще?
— Так уж и не догадываешься?
— Эх ты, старый, а тоже, к молодым… Пойдем, Тимоша, а то с этим дядькой договоришься…
— Ты бы и Сергия взяла в придачу…
— Ничего, Тимко и за него справится,— захохотала уже за дверью Лукерка.
Тимко обнял девушку, зашептал на ухо:
— Мне четвертинки не надо, другого хочу.
Девушка вырвалась из его объятий, оттолкнула от себя:
— Ну, ты не очень, такого уговора не было.
Собираясь снова обнять ее, Тимко поглядел по сторонам: нет ли кого поблизости.
Около кузницы черным привидением стоял Сергий.