Я не вышла из образа даже во сне.
– Господин Сантараксита?
– Ты болен? – Голос у него звучал озабоченно.
– Устал. Не выспался. Скилдирша охотились этой ночью. – Вообще-то Теней так называют тенеплеты, но Сантараксита и ухом не повел. За время Протектората это слово прочно вошло в обиход. – Крики мешали спать.
– Понятно. Я и сам не выспался, хотя по другой причине. До меня даже не доходило, какой это на самом деле ужас, пока утром я не увидел, что они натворили.
– Значит, скилдирша проявляют должное уважение к жреческому сословию.
Он еле заметно скривил губы, но мне стало ясно, что ирония дошла до него.
– Я в ужасе, Дораби. Это зло не похоже ни на что, с чем мы сталкивались прежде. Одно дело такие слепые бедствия, как наводнение, мор или что-то в этом роде. Их нужно переносить стоически. И против Тьмы иногда бессильны даже сами боги. Но посылать шайку этих Теней, чтобы они снова и снова совершали убийства просто так, наобум, а не по какой-то, пусть даже совершенно безумной, причине – это зло того сорта, какое проповедовали только северяне. – Дораби пришлось приложить титанические усилия, чтобы не стиснуть челюсти. – Прости. Но я знаю, что говорю. Ты наверняка никогда не встречался с этими чужаками.
Он сделал ударение на последнем слове. Именно его таглианцы употребляли, имея в виду прежде всего Черный Отряд.
– Встречался. Я видел самого Освободителя, когда был маленьким. И еще ту, кого они называли Лейтенантом, после того, как она вернулась из Дежагора, С тех пор прошло много лет, но я все помню, потому та? именно в тот день она убила всех жрецов. Она очень похожа на Протектора. – Ничего особенного в моих словах не было, любой взрослый таглианец мог бы сказать то же самое. На протяжении нескольких лет перед тем, как начался завершающий поход против Длиннотени, который засел в своей крепости Вершина, Черный Отряд то входил в город, то оказывался за его пределами, Я поднялась. – Я пойду. Мне нужно еще кое-где убраться.
– Ты добросовестно выполняешь свою работу, Дораби.
– Спасибо, господин Сантараксита. Я стараюсь.
– Бесспорно. – У него на языке, казалось, вертелось что-то еще. – Я принял решение позволить тебе пользоваться любыми книгами за исключением закрытого фонда. – В закрытом фонде хранились книги, имеющиеся в небольшом количестве экземпляров. Пользоваться ими разрешалось только особо доверенным ученым. До сих пор мне удалось установить названия лишь немногих книг, которые там находились. – Если у меня не будет для тебя других поручений.
Прекрасно. Фактически, я всегда какую-то часть дня провожу без дела, ожидая, когда мне скажут, что делать.
– Спасибо, господин Сантараксита.
– Мне хотелось бы обсудить с тобой прочитанное.
– Да, господин Сантараксита.
– Мы стоим на неизведанном пути, Дораби. Впереди нас ждет волнующее и путающее путешествие.
Как человек предубежденный, он действительно имел в виду то, что сказал. Тот факт, что я умею читать, полностью перевернул его представления о мире, и теперь он пытался как-то сориентироваться в этой новой для себя вселенной.
Я взяла веник. В моей вселенной волнующие и пугающие события были нормальным явлением. И меня буквально трясло от мысли, что я вынуждена торчать здесь вместо того, чтобы держать их под контролем.
18
Маленький дервиш в коричневой шерстяной хламиде казался полностью погруженным в самого себя. Он что-то шептал, не замечая происходящего вокруг. Скорее всего, пересказывал сам себе священные тексты Бедны, как их понимали члены его секты. Хотя Серые устали и были раздражены, они не стали к нему цепляться. Их учили уважать всех святых людей, а не только тех, кто находился под защитой религии шадаритов. Любой, кого коснулась рука мудрости, в конце концов найдет свой путь к свету.
Терпимость к тем, кто ищет просветления, характерна для всех таглианцев. Большинство из них в этой жизни о душе заботятся мало. В то же время Гунни считали поиски просветления одной из четырех ключевых стадий идеально прожитой жизни. Если человеку удалось вырастить и хорошо обеспечить своих детей, ему следовало отложить в сторону все сугубо материальное, все свои амбиции и удовольствия. Уйти в лес и жить там как отшельник. Или странствовать в поисках просветления, живя подаянием. Или каким-то другим способом потратить остаток своих дней на поиски истины и очищение души. В истории Таглиоса и княжеств, расположенных дальше к югу, было много славных имен князей или просто богатых людей, которые избрали для себя именно такой путь.
Но человеческая природа остается человеческой природой…
Серые не позволили дервишу продолжить свои поиски в Чор Богане. Сержант остановил его. Его товарищи окружили святого человека. Сержант сказал:
– Отец, не ходи туда, нельзя. Эта улица закрыта для движения по приказу министра Лозана.
Даже мертвый, Лозан должен был принять на себя вину за политику Душелова.
Дервиш, по-видимому, не замечал Серых пока буквально не натолкнулся на них.
– А?
Серые помоложе засмеялись. Людям всегда приятно, когда представления, основанные на предубеждении, подтверждаются на практике.
Сержант повторил то, что уже говорил раньше.
– Тебе придется свернуть направо или налево, – добавил он. – Мы разыскиваем злобных тварей, которые прячутся впереди. – Он явно был неглуп.
Дервиш взглянул направо, взглянул налево. Вздрогнул и изрек слегка дребезжащим голосом:
– Все зло – результат метафизической ошибки. И двинулся по улице направо. Это была очень странная улица – почти пустая. В Таглиосе такое нечасто увидишь.
Спустя мгновение сержант-шадарит пронзительно вскрикнул от удивления, боли и начал хлопать себя по боку.
– Что случилось? – спросил другой Серый.
– Что-то ужалило меня…– Он закричал снова, и это означало, что ему было действительно очень больно, поскольку Шадар гордятся своей способностью выносить боль без единого вскрика или даже содрогания.
Двое людей сержанта попытались задрать ему рубашку, а третий сильно ухватил его за руку, не давая ему дергаться. Сержант снова пронзительно закричал.
Его бок начал дымиться.
Серые в страхе отступили. Сержант упал и забился в конвульсиях. Дым продолжал подниматься вверх. И принимал форму, которую никому из Серых не хотелось видеть.
– Ниасси!
Демон Ниасси начал нашептывать секреты, которые никто из Шадар не хотел слышать.
Усмехаясь себе самому, Гоблин проскользнул в Чор Баган. Он исчез задолго до того, как кому-то пришло в голову задуматься, нет ли связи между неприятностью с сержантом и дервишем-веднаитом.
Со всех сторон к месту происшествия сбегались Серые. Офицеры, рявкая и ругаясь, загнали их обратно на посты, прежде чем обитатели Чор Багана сообразили, что у них появилась возможность скрыться. Очевидно, это был отвлекающий маневр с целью дать тем, за кем они охотились, шанс сбежать.
Начала собираться толпа. Среди людей шнырял мальчишка нюень бао, который, улучив момент, срезал у кого-то кошелек и проскочил мимо Серых. Один из них вспомнил, что уже видел его тем вечером, когда их побили камнями. Дисциплина начала падать.
Офицеры Серых выбивались из сил. И, в общем, справились с задачей. Всего несколько человек покинули Чор Баган и полдюжины проскользнули внутрь. Среди них тощий маленький старик, целиком обмотанный в желтую ткань, как одевались все прокаженные.
Одноглазому эта идея не нравилась. На кой черт им возиться с желтой тканью? Ерунду какую-то Гоблин придумал.
Шесть участников налета приблизились к дому спереди и с тыла, разделившись на две группы по трое. Одноглазый был среди тех, кто впереди. Люди разбегались во все стороны, увидев желтое. Все шарахаются от прокаженных.