— Не считается, — сказала вместо этого одна из двух разряженных и весьма упитанных молодых женщин, обслуживавших аттракцион. — Кольцо должно не висеть, а лежать плашмя.
Второе кольцо бросил Фрэнсис и оно захватило спичечный коробок.
— Пожалуйста: теперь плашмя, — сказал он.
— Не считается, — вновь заявила женщина.
— А сейчас почему? — удивились дети.
— Кольцо должно лежать красной стороной кверху, — сказала женщина. — Такие у нас правила.
Растерянно переглянувшись, они направились к другой стороне стола, которой заведовала вторая женщина, одетая еще более крикливо и смотревшаяся еще упитанее первой. Приобретя за пенни два кольца, они набросили их на призы с тем же самым результатом, только на сей раз женщина заявила, что кольцо должно лежать кверху синей стороной.
— Ах так?! — вскричал Бернард, с трудом сдерживаясь при виде подобного нахальства. — Стало быть, синей?
Он купил еще пару колец и «поймал» набор швейных игл и небольшую деревянную коробочку, которая, как он надеялся, могла оказаться не пустой (этой его надежде впоследствии так и не суждено было сбыться). В обоих случаях кольца легли синей стороной вверх. Женщина, поколебавшись, неохотно выдала ему призы.
— Еще два кольца! — потребовал Бернард, протягивая ей монету. Он отнюдь не собирался останавливаться на достигнутом.
— Нельзя, — поспешила ответить женщина. — Мы не даем больше четырех колец одной и той же компании. Такие у нас правила.
Выигранные Бернардом призы не относились к числу вещей, которые вам хотелось бы сохранить на память — пусть даже в качестве победных трофеев, — особенно если впереди вас ждало такое увлекательное и небезопасное предприятие, как спасение из плена самой настоящей русалки. Поэтому они без сожаления отдали призы маленькой девочке, стоявшей неподалеку с пальцем в носу и широко разинутым ртом, и, совершив этот акт благотворительности, направились в сторону вывески с надписью «ТИР». Уж здесь-то не могло быть никакого обмана; все до предела ясно и просто — если ты, выстрелив из ружья, попадаешь в бутылку, та разлетается на мелкие осколки, и никакой хитроумный и своекорыстный субьект не сможет лишить тебя удовольствия услышать звон расколотого твоей меткой пулей стекла. Даже пользуясь очень плохим ружьем с преднамеренно сбитым прицелом, опытный стрелок может, приноровившись и пристрелявшись, поразить цель три раза подряд и стать законным обладателем приза. Однако в этом тире звон стекла означал не победу, а, наоборот, поражение, ибо по здешним правилам от участников требовалось НЕ ПОПАСТЬ в бутылки, что оказалось задачей не из легких: вся задняя стена тира была увешана двойным слоем разнокалиберной стеклотары. Но зато что касается расстояния от стрелкового барьера до бутылок, то оно было уменьшено до пятнадцати футов против повсеместно принятых тридцати — вероятно, владелец тира был не очень высокого мнения о меткости жителей Суссекса и посчитал, что дистанция в тридцать футов может отпугнуть от его заведения местных Робинов Гудов и Вильгельмов Теллей. Четверо детей сделали в общей сложности четырнадцать выстрелов и тринадцать раз услышали в ответ бутылочный звон, после чего, окончательно разуверившись в успехе, продолжили обход ярмарочной площади.
Они не стали качаться на качелях и не польстились на завлекательную круговерть худосочных карусельных лошадок. Мысли их были заняты вещами поважнее, да и сама атмосфера ярмарки не очень-то располагала к развлечениям. В это трудно поверить, но практически вся гуляющая публика, равно как и хозяева всех заведений (исключая лишь двух подозрительно чистых и нарядных женщин, распоряжавшихся аттракционом с кольцами) были прямо-таки вопиюще грязны. В газете, прочитанной ими накануне в поезде, всячески расхваливалась здешняя «отлично налаженная система водоснабжения», однако если судить по костюмам и лицам посетителей Бичфилдской ярмарки, их город явно страдал от хронической нехватки воды. Вдобавок ко всему манера держаться у этих людей разительно отличалась от того, как обычно ведут себя участники массовых гуляний и празднеств: ни тебе веселых шуток, ни улыбок, ни оживленной жестикуляции. Какая-то ватная, вязкая тишина заполняла собой окружающее пространство, и ее не в силах были рассеять нарочито бодрые свистки и пыхтение карусельной машины.
Вот такие дела: уж не знаю как оно так получилось, но песни и смех, музыка и танцы — все это напрочь отсутствовало на Бичфилдской ярмарке. Музыку заменял далеко не мелодичный шум паровой машины; смеха не было ни в каком виде — разве что иногда на мрачной физиономии владельца того или иного балаганчика, стремящегося заполучить ваши кровные пенсы, появлялось подобие вымученной кривой ухмылки. Чумазые мальчишки и девчонки, сбившись в небольшие молчаливые группы, дрожали под порывами холодного ветра, время от времени налетавшего на пустырь. Тот же ветер поднимал и кружил над землей столбики пыли, обрывки газет и конфетные фантики, и кроме этого кружения здесь не было ничего, что хотя бы отчасти напоминало танец. Огромный цирковой шатер находился на дальнем конце пустыря; люди, занимавшиеся его установкой, тянувшие канаты, вбивавшие колья и суетившиеся среди ярких домиков на колесах, казались более приветливыми и не такими грязными, как распорядители мелких аттракционов, готовые пойти на любые ухищрения, лишь бы оставить своих клиентов без «ценного приза». Судя по всему, подготовка к цирковому представлению заканчивалась; уже был откинут полог, и появившаяся изнутри женщина цыганского облика со смолисто-черными кудрями и глазами, похожими на две черных бусины, стала у входа и начала собирать деньги с первых посетителей. Публика со всей площади понемногу подтягивалась сюда; наша четверка оказалась в числе самых первых, и четыре шестипенсовых монеты мигом перекочевали из их рук в объемистый кошель цыганки.
— Входите, входите, мои юные друзья, — радушно приветствовал их плотный мужчина в зеленом фраке, — вы увидите эдесь редкостного белого слона и много других невероятно занимательных вещей.
Говоря это, он внушительно помахивал здоровенным кнутом, и дети, хотя они уже заплатили за вход, остановились послушать этого человека, в цирковом обиходе именуемого зазывалой.
— Да-да, молодые люди, натурального белого слона с хоботом, хвостом и бивнями, и всего только за шесть пенсов! В представлении участвуют также Корабли Аравийских Песков, иначе именуемые верблюдами — большие любители выпить, когда есть что пить, и абсолютно непьющие при многодневном переходе через пустыню. Посетите наш цирк, дамы и господа, и вы не пожалеете об истраченных деньгах! Перед вами выступят Дрессированные Волки и Волчицы — они исполнят Волчий Национальный Танец с флагами всех стран, откуда произошли родом они сами или их предки. Не упустите свой шанс, господа! Где еще вы увидите таких Ученых Тюленей, не говоря уж о Гордости и Украшении нашей труппы, прелестной юной леди, выполняющей головокружительные акробатические номера на спинах сразу трех несущихся вскачь лошадей! А может быть, вы захотите взглянуть на живую русалку, только вчера пойманную у этих берегов и приобретенную нашим цирком?
— Да уж наверное захотим, — сказал Фрэнсис. — Спасибо за информацию.
Они прошли под откидным пологом шатра и очутились в пыльном золотистом полумраке довольно просторного коридора, на противоположном конце которого виднелся выход к посыпанной опилками цирковой арене и поднимающимся уступами трибунам для зрителей.