— Ну…
— Что значит «ну»?!
— Скажем так, у него есть… изюминка.
— Да видал я такой кексик!
В это время хмурый и дерганный Ник вышел из дверей отделения, его изрядно потряхивало, взгляд был злой, а когда он, бегло осмотревшись, нашел неча, искра, что и так между ними пробегает, хорошенько лупанула молнией в самую голову.
— Гоша, забери меня а?.. — тихо простонал водяной, не от страха, скорее, от предвкушения. Такое интересное чувство, когда тебе хорошо именно в тот момент, когда ты чувствуешь, как из тебя самый обычный человек галлонами выкачивает жизненную силу. — У меня осталось совсем мало времени… — проскулил он, отдавая Нику телефон и принимая протянутую руку, жестко вздергивающую на ноги.
— Боюсь… у вас обоих его почти не осталось… — вызов был сброшен и оба уже не слышали этого.
Домой они поднимались в гробовом молчании. От напряжения раскалилась атмосфера, даже сыплющаяся прямо на голову штукатурка была следствием содрогания стен. Соседи боязливо поглядывали на Ника, уже и так зная о его взрывном характере, списывали все на «дурные гены», но в этот раз парня действительно накрыло, он даже себе боялся признаться, что в какой-то момент потерял контроль над ситуацией, и если бы не Володя, кинувшийся ему на спину и оттащивший от не сопротивляющегося мужика, то неизвестно, чем бы все закончилось.
Водяной шел впереди, сам открыл дверь и в уме уже прокрутил текст лекции, которую обязательно прочтет, со всеми примерами и доводами, но когда к его спине прижалось горячее тело, то все мысли вылетели из головы. Он покорно опустил голову, позволяя обнять себя крепче. Шеи коснулись чужие губы, прижавшись властно и собственнически, и даже инстинкт самосохранения, развитый сильнее, чем у других видов, просто затих… А может, сдался.
Водяной не смог сопротивляться, и глушить всплески адреналина Ника тоже не смог, на это не осталось сил. Поэтому всю ярость чувств пришлось принимать в себя в буквальном смысле слова. Распятый на кровати, под жуткий скрип старых пружин и шорох ткани, уже не разбирая, где свое дыхание, а где голодные стоны Никиты, он принимал в себя глубокие рваные толчки, каждый из которых вколачивал в постель, но сильные руки тянули обратно, буквально натягивая на воспаленный от трения член, смешивая удовольствие с легкой болью, разбавляя минуты затишья, когда приходилось давиться поцелуем, забыв про дыхание. И всхлип вместо стона, и рывок еще жестче, выгибает в пояснице, и нет сил подняться, только чувствовать каждой клеткой, как остывает от неконтролируемой ярости Ник, подходивший все ближе к пропасти удовольствия и упрямо тащащий за собой и водяного. А еще не покидало ощущение, что сейчас их не двое, а трое. Это чужое присутствие давило на психику, делалось не по себе им обоим, но остановиться они уже не могли. Еще чуть-чуть, резче и глубже толчки, шлепки громче, накатывает постепенно, от кончиков пальцев через ноги, обжигая живот и ненадолго останавливая сердце, чтобы в следующую минуту обоим с криком стало легче…
Но только физически…
Ник сидел на полу и, запрокинув голову на кровать, в упор смотрел, как Володя полулежит, простынёй стирая с лица пот. У него дрожали руки, а взгляд был пустой и вымученный, кожа, и так бледная, стала почти белой, на него даже просто смотреть было больно.
Протянув руку, Никита взял в ладонь его пальцы и прижал их к своим губам. Он никогда не делал ничего подобного, не было тяги, не было желания сделать кого-то еще ближе к себе, а сейчас хотелось и целовать, и обнимать, и просить прощения за все, что сделано в этот короткий промежуток времени, и просто за то, какой он есть. Но слов не находилось, только взглядом удалось передать все, что чувствует. Не будь водяной таким очеловеченным и ослабленным, он бы попросту пропустил чужие чувства мимо себя, но в этот раз он был слаб, только вот слаб он был не потерей сил, а ответным влечением и сам боялся признать, что оно сильнее, чем все, что он испытывал в своей жизни.
Сейчас их различия стали очевидны, Ник думал про материальную составляющую, ему казалось, что гость — некий мажор, сбежавший от предков по дурости, и скоро ему надоест скитаться и он вернется в свой мир. Почти так и было, ему придется вернуться в свой мир, иного выбора нет, его попросту не существует, водяной не может жить на суше, а Ник не сможет жить в воде. Суицидальные чувства, которые не принесут ни одному покоя.
— Считаешь меня чудовищем? — Ник и не узнал своего голоса, он был безжизненным и каким-то чужим, пришлось прокашляться.
— Не мне тебя судить.
Водяной, сдерживаясь из последних сил, чтобы не показать дискомфорта, сполз с кровати, забрав ладонь в последний момент, человеческое тело было слабым, сильно тянуло в пояснице и отдавалось ниже, он с трудом устоял, чтобы не согнуться.
— Я делаю это не специально, — признался Ник, что далось с явным трудом, признавать себя психом в двадцать три было больно. — Это сильнее меня. Не могу промолчать, когда задевают мои чувства. Если знаю, что прав, уже не смогу остановиться.
— А ты всегда прав?
Водяной припал спиной к косяку, ему надо было хоть ненадолго отойти от парня подальше, но чем дальше он отходил, тем сильнее его тянуло обратно, до скулежа и опустошения, это стало пугать.
— Со своей точки зрения.
— А с других?
— У других все неправы.
— Ну ты же не все.
— Хочешь сказать, я должен молчать, когда чужие принципы идут вразрез с моими, более того, претят мне?
— Вроде так устроен ваш мир.
— А ваш?
Ник нервно хмыкнул и наконец отвернулся, водяной даже вздохнул свободнее, когда тот переключился с него на наболевшее.
— В моем мире все иначе, я сам создаю его таким, каким хочу видеть.
— И все тебе подчиняются? Рабство? — все тот же смешок.
— Нет. Я не держу возле себя никого. Поэтому всегда один.
— Я могу быть с тобой, — снова этот брошенный вроде бы в шутку ироничный взгляд, но задевший глубже, чем можно вытерпеть.
Водяной развернулся и ушел. Не объяснять же человеку, что в расцвете лет его придется тогда убить, и то — с его «проблемой» и это вряд ли сможет помочь.
Неч долго стоял под струями воды душа, смывая с себя этот день. Он бы остался там и дольше, но его мягко потянули на воздух, обнимая и пряча в себя, осыпая поцелуями, кажущимися после недавнего жесткого секса чем-то невозможным. На что-то большее у обоих не было сил, только легкие поглаживания рук и обоюдная близость тел и душ. Эта маниакальная привязанность стала заразной.
Утром их разбудил звонок мобильного. Чересчур радостный Гоша, прооравший, что нашел «Рыбке» дом и уже за парнем едет, разбил вдребезги щит, выстроенный ими для защиты от этого мира, оставив беззащитными.
========== Часть 3 ==========
— Мальчики!!! — радостный Гоша начал вопить еще в машине, но когда вышел из нее, как-то неуверенно оступился. — Вот же блядство…
Смотреть на держащуюся друг за друга парочку было волнительно и тревожно, это если очень мягко описать состояние, в котором находился Гоша. Водяной был полностью обессилен, ему времени оставалось как раз добраться до места, да и то следовало поторопиться, уж больно все было паршиво. На человека ведьмак вообще смотреть не мог, видя, как за его спиной все шире разрастается тень, которая раньше была едва заметна по контуру туловища, а теперь укрывала его, словно плащ, и волочилась даже по земле. Присутствие силы неча, видимо, дало обратный эффект, и вместо того, чтобы приглушить воздействие, оно его усилило, поставив точку в одной человеческой судьбе.