Она была испорченным, кровожадным, избалованным существом, не знавшим никаких моральных запретов в стремлении к любым, в том числе и запретным удовольствиям.
Захватив её в плен. Влад полностью реконструировал её личность, воспользовавшись магией драконов, внушил преданность себе, граничащую с безумием — если бы он приказал девушке вспороть живот и развешать свои внутренности по кустам — она сделала бы это с радостью и любовью к нему.
Впрочем, за то время, что он с ней путешествовал и жил вместе, в одном доме, Влад заметил, что слияние старой личности и новой, модифицированной, дало неожиданный результат — она стала искренне его любить, любить так, что уже не было понятно, результат ли это модификации личности, или же любовь и дружба, возникшие, со временем, между двумя людьми, мужчиной и женщиной, проводящим всё своё время вместе — в бою и в постели.
Она так и называла его на вы, и господином — так повелось, а он и не протестовал — так было удобнее.
Амалия, как и Влад, была не совсем человеком, а может и вообще не человеком — он модифицировал не только её разум, но и тело — девушка была невероятно красива, стройная фигурка (она была небольшого роста, очень миниатюрная), предполагала её слабость, хрупкость и нежность, но это было не так.
Это была живая машина убийства — с многократно усиленными мышцами, с увеличенной в десятки раз скоростью реакции — для неё муха не проносилась в воздухе, а медленно проплывала, как облако на небе.
Влад иногда подумывал — а смог ли бы он победить её в реальной боевой рукопашной схватке? При модификации тела Амалии он внёс такие изменения, каких не было и у него — до себя никак руки не доходили.
Эта девушка была его гордостью, результатом деятельности его высочайшего магического умения.
А к тому же — просто отличной подругой, любовницей и другом, на которого можно положиться в любой ситуации. Её магический перстень с закаченной в него Силой Влад замкнул на систему регенерации своей телохранительницы, и на отражение физических и магических атак — ничто не могло коснуться её, ни нож, ни стрела, ни меч, ни магический удар — пока в кристалле перстня содержалась Сила. Увы, запасы Силы в перстне были хоть и огромны, но тоже не безграничны — при мощной беспрерывной атаке они могли истаять за считанные минуты.
Его защита, конечно, была мощнее — он был магом, сильнейшим магом этого мира — по крайней мере в этой части континента… Его магический узел вмещал столько Силы, что не снилось ни одному из магистров магии, что стояли теперь у стены тесной группой и ожидали появления Императора. Этот узел был замкнут на восстановление, регенерацию его тела, так что убить его было трудно, практически невозможно — пока имелась Сила в узле или перстне.
Перстень Влада тоже являлся произведением магического искусства — редкостный красный алмаз, считающийся самым лучшим накопителем для Силы, вмещал её столько, что можно было загнать туда несколько объёмов Узла, и был замкнут на Узел, и на защиту владельца — так же как и у Амалии, он прикрывал хозяина от физических ударов и магических вторжений.
Поле, предохраняющее Влада и Амалию, было невидимо и не осязаемо, оно находилось на расстоянии примерно двадцати сантиметров от их тел, и не пропускало только те физические объекты, которые оказывали на него ударное воздействие — такое, как стрела, сабля, или что-то подобное.
Тут были, конечно, свои минусы — например — можно было убить владельца магического артефакта, если медленно вдавить в него кончик меча — поле бы не стало против этого протестовать. Но — кто медленно втыкает меч? И кто будет ждать, когда в него медленно воткнут меч? Остальное — огонь, или сдавливание, утопление, тоже не воспринималось артефактом как агрессия.
Конечно, возможно это и было упущением — но как преодолеть эти преграды Влад не знал, а времени на эксперименты у него не было — проблем было, как блох на бродячей собаке. Впереди была война с соседями-дворянами, наущаемыми вездесущим герцогом Ламанским, война с подземными жителями — ящеролюдьми, обустройство своих земель, развитие Клиники, и много, много дел требующих его непосредственного участия.
Люди в бальной зале тихо переговаривались, отчего в воздухе висел непрерывный гул — кто-то громко смеялся, кто-то тихо шептал своему собеседнику на ухо, а кто-то в углу незаметно прижимал свою спутнице к стене, наговаривая ей нежные слова, в расчёте на ночное продолжение разговора. Время шло.