С Мартыном виделась редко. Мартын служил на сторожевом корабле, Сторожевые корабли выходили в район боевой подготовки в пять утра во вторник и возвращались в двадцать три часа в пятницу. Примерно. Иногда на несколько часов позже. Так что на берегу офицерам случалось бывать нечасто. Но это ее не удручало.
Посещения мужа входили в график ее жизни. Она спокойно раздевалась и лежала в постели неподвижно, пока Мартын входил в нее и разражался семенем. Сама она ни разу не испытывала что-нибудь похожее на экстаз. Как женщина образованная, где-то о чем-то, связанным с этим, читала, но стремления к этому не испытывала совсем.
Мартын, в общем, был несколько разочарован прелестями супружеской жизни. За годы затянувшегося воздержания воображение наладилось рисовать картинки какого-то неясного блаженства, улета в недосягаемые сферы. На деле все оказалось проще и неинтересней. Но жить, служить и овладевать специальностью ему это не мешало. Как обстояло с этим вопросом у его флотских товарищей, Мартын не знал: у мужчин не принято болтать на эти темы. Однако извечное стремление к женщине не покидало оторванных от дома моряков – от командира до матроса. Однажды, когда корабль нес месячное боевое дежурство, в офицерской кают-компании показывали кино. Это был чехословацкий детектив с отважной контрразведчицей, молодой красоткой в чине капитана. И вот по ходу сюжета она оказалась на пляже, где исподволь вела наблюдение за каким-то типом. Но наблюдение-то вела, валяясь на песке в таком умопомрачительном бикини, который не закрывал в сущности ничего. Тут командир, человек для остальных офицеров недосягаемый, отделенный от них стеной субординации, вдруг скомандовал:
– Стоп!
Киномеханик остановил бабину. На экране застыло изображение голой по сути дела контрразведчицы. Народ в кают-компании замер. Не было в то время в нашей стране ни «Плейбоя», ни других подобных изданий, так что народ замер в изумлении, созерцая тело прекрасной чешской актрисы. И командир повел себя тогда незабываемо. Он сказал:
– Старший лейтенант Зайцев, поднимитесь на мостик, подмените вахтенного офицера. Пусть спустится, тоже посмотрит.
Проявил заботу.
«Что-то есть в этом во всем, – думал смышленый человек Мартын Зайцев, – если даже командир проявил заботу о вахтенном офицере». Но скоро корабль огласила команда «Боевая тревога! По местам стоять, с якоря сниматься!» И бесполезные мысли выдуло из головы морским ветром.
Вскоре старательного Мартына повысили по службе, перевели со сторожевого корабля на эскадренный миноносец, и он возглавил артиллерийскую боевую часть на том самом эсминце «Озаренный», где проходил два года назад стажировку. Сменил своего наставника, ветерана нарезной артиллерии, переведенного в штаб дивизиона эскадренных миноносцев. Служба шла, и шла неплохо.
Жене, несмотря на отсутствие ярких чувств, не изменял. Если и сходил на берег в других гаванях, то шел чаще всего в читальный зал местного Дома офицеров, где читал толстые журналы и просматривал подшивки «Морского сборника». Он был не чужд литературы и интересовался историей отечественного флота.
Был у Мартына пример для подражания. Всеми уважаемый минер – командир БЧ-3 капитан-лейтенант Юрий Петрович Обозов. Жена Обозова жила в Ленинграде, и Юрий Петрович на берег вообще не сходил. Месяцами. И даже, за исключением отпусков, годами. Серьезный и правильный человек, он без жены не признавал никаких развлечений. Будь то кино, театр или, тем более, кафе-ресторан.
За свою серьезность и старательность по службе Обозов пользовался всеобщим уважением. Командир называл его по имени-отчеству, а товарищи-сверстники – фамильярно-почтительно Петровичем. Ко всему прочему Петрович готовился к вступительным экзаменам в академии, чтобы, поступив, по крайней мере, три года не разлучаться с любимой женой. Академия находилась в Ленинграде.
– Правильно, Петрович, – шутили друзья. – Береги боезапас.
В Питере отстреляешься по полной программе. Обозов смущенно отмахивался и с новой силой погружался в учебники.
В академию Обозов поступил. А вот «отстреляться по полной программе» – сорвалось. Обожаемая жена, как выяснилось, давно ему капитально изменила и, не поднимая шума, потихоньку зажила с новым мужем, далеким от морских скитаний. Новоиспеченный слушатель академии ей нужен был только для того, чтобы оформить развод. Обидно, конечно за Петровича, но и такое каютное затворничество – это тоже перебор.
Мартын Зайцев сидел в комнате начальника караула и нерешительно поглядывал на телефон. Он сомневался: прямо сейчас позвонить Дзинтре или отложить удовольствие на двадцать минут, за которые он проверит караул и сделает соответствующую запись в журнале. Решил отложить. Сначала служба, а потом уж безмятежный разговор, которому не будут мешать мысли о невыполненных обязанностях. И Мартын отправился проверять караул.