- Уже, - надулся Суров: - Со вчерашнего дня без моего с личного разрешения никто не может покинуть территорию. Все посты усилены, дополнены, введены карантинные мероприятия.
- Вот это, молодцы, - похвалил я. Придвинул журналы контрольно-пропускной службы. Вскоре выписал себе номера четырех машин, которые ежедневно курсировали между заводом и городком, внутри городка и, естественно, могли уже осматриваться на постах формально. Что поделать - человеческая психология. Две из них были продуктовыми фургонами: одна доставляла хлеб, и уезжала каждый день за семьдесят километров на хлебозавод областного центра, которым обеспечивалась воинская часть и сам городок. Вторая ехала туда же, но на продуктовые склады и доставляла в городок и часть, другого рода, гастрономические изделия. Третьей машиной был мусоровоз, который вывозил отходы на мусорную свалку в пяти километрах от городка и охраняемого периметра. И четвертой машиной был "УАЗ" Сурова. Его машина ежедневно отправлялась в соседний военный городок, где была расквартирована ракетно-зенитная дивизия. "Интересно, - подумал я. Суров в это время занимался другими папками, но почувствовав на себе мой взгляд, оторвался от чтения:
- Что-то не так?
- Хочу сразу выяснить про ваш автомобиль? - напрямую спросил его я. Суров сразу же смекнул в чем дело.
- Виноват. Машина каждый день отвозит жену в тринадцатый городок. Там музыкальная школа, одна на весь район, а Лиза у меня учитель музыки. Это около пятнадцати километров - далековато. Рейсовых автобусов нет. Я понимаю, что использование служебного положения и прочее.
Он изрядно покраснел, и на его крупном лбу выступили мелкие бисеринки пота.
- Если так - ладно, - успокоил его я: " Выяснить это проще простого": - Что-нибудь есть по железной дороге?
К городку из областного центра шла однополосная узкоколейка, по которой периодически курсировал только грузовой состав или маневровый тепловоз.
- Особо ничего. Все отъезжающие вагоны и локомотив шерстят досконально. Теоретически, можно, конечно, провести с десяток патронов, но сотню. Да и поезда ходят к нам раз в квартал. И то, только для того, чтобы забрать готовую продукцию.
- Считаете, что этот вид транспорта можно сбросить со счетов?
- Думаю, да.
- Хорошо, - согласился я: - Нужно тщательно проверить вот эти машины.
Я положил перед Суровым листок с номерами:
- Обязательно опросить водителей, только очень аккуратно.
Суров, чувствуя некоторую неловкость, быстро подхватил листок и прошел к телефону, который неожиданно пронзительно зазвонил.
- Это вас, - протягивая трубку, несколько кривясь, произнес он.
- Я тут такое нашел! - буквально завопил на другом конце Малыш, что я автоматически отодвинул телефонную трубку в сторону. Суров, увидев мой непроизвольный жест, усмехнулся.
- Спокойнее, слушаю внимательно, - произнес я в аппарат.
_ Четыре раза при проверке склада боеприпасов подполковника Зубова подменял совершенно другой человек. " Вот, гаденыш, тянет кота за хвост, - начал злиться я.
- Как это возможно? Графики на секретных объектах утверждаются на квартал..
Тут уже смутился Малыш, думая, что из кожи вон полезу, чтобы сначала узнать фамилию этого человека.
- Ну, правильно. Он - то, как раз, в этих списках и есть.
Я придвинул к себе стул и сел. Суров нервно заелозил на своем месте.
- Говорить? - нахально спросил капитан и довольно засмеялся.
- Это подполковник Дудник - начальник транспортной службы завода, представитель штаба.
" Вот тебе и способ транспортировки, а возможности какие!! Так теперь не торопиться, - приказал себе я.
- Хорошо, а как это практически возможно?
-Да очень просто. Раз человек утвержден, то и вопрос о подмене решить всегда можно. Начальство в известность, конечно, ставить нужно, но мало ли что в жизни бывает. Главное формальности соблюсти.
- Как ты это выяснил? - я уже перешел "на ты".
- Чисто случайно, - сознался Малыш: - В журналах регистрации проверки везде числится Зубов, но в списках КПП четыре раза, в день его проверок, зарегистрирован Дудник, как допущенный на склад.
Я повернулся к Сурову, тот уже стоял, готовый к любым действиям.
- Давай сюда всю документацию! - распорядился я.
- Что-нибудь выяснили? - попытался спросить он бесстрастным голосом.
- Нужно немедленно взять под наблюдение подполковника Дудника. И сверх аккуратно, потому как человека можно смертельно обидеть или же насторожить и вспугнуть.
- Дудник? - у Сурова вытянулось лицо: - Да, конечно, все сделаем аккуратно. Но как же это? Я же его хорошо знаю...
Он направился к двери размашистым шагом.
- А я бы хотел переговорить с Кононенко еще раз, - вслед ему сказал я. Он жестом пригласил меня за собой. Домой к Кононенко мы отправились через десять минут. По-прежнему на лице Сурова я видел искреннее удивление.
Дверь нам открыл сам Кононенко. Поздоровался и пригласил пройти на кухню, сославшись на беспорядок в доме. От него сильно пахло крепким спиртным, хотя выглядел он довольно трезвым. "Только начал, - подумал я.
- Квасишь?! - зло спросил Суров. Кононенко пожал плечами и уселся на табурет: - Имею право, не на службе.
- В каких вы отношениях с подполковником Дудником? - резко начал я. У Кононенко расширились от ужаса глаза, как будто я сунул ему за пазуху, по меньшей мере, индийскую кобру. Он судорожно сглотнул:
- А причем здесь это?
- А притом, что вы немного не договорили мне, что подполковник Дудник несколько раз подменял на проверке склада покойного Зубова.
- Откуда вы знаете? - непроизвольно вырвалось у него. Я промолчал. Суров вытащил сигарету и закурил. Сладковато-терпкий запах табака наполнил комнату.
- Рассказывайте, Кононенко! - опять надавил я. Тот беспомощно захлопал глазами.
- Да не могу я, поймите же!
- Слушай, майор! Кончай сопли распускать, - не выдержал Суров: - Нет, чтобы с самого начала все рассказать!
Кононенко налился пунцово-красным цветом, мне показалось, что он вот-вот лопнет от обиды и тут его прорвало:
- А сами что говорили?! - он буквально впился глазами в Сурова: - Держи язык за зубами! Чтобы лишнего не болтал, особенно при москвиче!! Что не так скажите?!
Он уже развернулся ко мне и добавил:
- Еще говорил, что все надо свалить на Зубова и быстрей это дело закончить. Мне, мол, за это будет служебное несоответствие, а с покойного, какой спрос? Я уже начал подумывать - может они, и Зубова специально застрелили. От них всего ожидать можно...
- Ты!! - заорал на него Суров: - Говори, да не заговаривайся!!
- Успокойтесь, Василий Митрофанович, - одернул я "особиста", тот уже готов был врезать Кононенко оплеуху.
- Извините, виноват, - осекся Суров.
- Я про все это еще сразу рассказать хотел капитану Малышу, да бес попутал, - добавил Кононенко: - Потом все-таки предупреждали - секретные дела, я, в конце-концов, подписку давал о неразглашении...
" Вот это да! - воскликнул я про себя и весь превратился вслух, понимая, что такое признание может состояться только раз.
- Какую подписку? - поперхнулся табачным дымом Суров. Дальнейшие его вопросы я пресек движением руки.
- Какую - какую, - передразнил его Кононенко: - Обычную подписку, согласно установленной формы. Точно такую же расписку мы все подписывали по прибытию на завод. О неразглашении, одним словом.
- И кто же вас обеспечил столь интересной бумагой, - начиная волноваться, спросил я. Кононенко вздохнул, видимо, отходя от эмоционального всплеска.
- Откуда же я знал, что это не по вашему приказу, - обратился он к Сурову. Тот поломал в руках очередную сигарету, пытаясь закурить, и уставился на хозяина квартиры.
- Пришли ваши люди, объяснили, что в целях сохранения секретности и государственной безопасности на складе будет произведена выемка какой-то части боекомплекта, то есть патронов из обогащенного урана. А учитывая серьезность операции, в которой эти боеприпасы будут применяться - знать об этом должен ограниченный контингент людей. Дали бумагу, я,естественно, подписал. Тогда подумал, что больно много объясняют, а потом вся эта шумиха...