Помимо этого, составленный мною план преобразований гораздо шире реформ материального порядка. Его цель — повысить степень ответственности трудящихся в сфере национальной экономики, что в свою очередь повысит их значимость, ранее сводившуюся к роли простых орудий. Я хочу добиться того, чтобы они включились в деятельность предприятий, чтобы их труд давал им те же права, что имеет капитал, чтобы их вознаграждение было связано, как и доходы акционеров, с результатами деятельности. Чтобы подготовить повышение статуса рабочих, в феврале 1945 появились на свет заводские комитеты. В каждый комитет входил директор предприятия, представители рабочих, служащих и руководящих работников. Комитет находился в курсе всей деятельности на предприятии, делал заключения по всем вопросам, касающимся производительности труда, самостоятельно управлял распределением средств, помимо установления заработной платы и выделения средств на материальные и социальные нужды персонала. Сближая всех тех, кто, вне зависимости от своей должности, участвует в одном деле, подталкивая их к совместному изучению процесса производства, его достижений и недостатков, вызывая у них интерес к труду, я рассчитывал, что будет сделан еще один шаг к единению капитала, труда и техники, в чем я вижу будущее экономики.
Эти изменения, какими бы всеобъемлющими они ни были, происходили без потрясений. Естественно, что привилегированные социальные группы восприняли их безрадостно, некоторые из них затаили неудовольствие, которое позднее высказали в полном объеме. Но на данный момент практически все, понимая силу потока перемен, смирились с ними, тем более что боялись худшего. Коммунисты считали, что все сделанное недостаточно и что правительству мешают идти дальше реакционные привязанности, но выступать против этих реформ коммунисты воздерживались. Что же до «политиков», то они, в соответствии с правилами своего искусства, с оговорками в ту или иную сторону, в целом одобряли мою деятельность и на Ассамблее проголосовали в ее пользу большинством голосов.
Многие из них примкнули к моей программе, потому что она отвечала ранее выдвигавшимся требованиям, другие принимали ее как уступку во имя общественного спокойствия. Но все политики эффектно потрясали этой программой перед своими избирателями. Лишний раз я смог убедиться, что если у них и у меня одна цель, то причины, побудившие ее выбрать, совершенно разные. Если они тщательно выверяли свою позицию с учетом всех предрассудков, которые имели место в представляемых ими политических течениях и партиях, то меня такие соображения мало заботили. Напротив, для меня они были незначительными по сравнению с той движущей силой, которая меня вдохновляет, — мощью Франции.
Ведь сегодня, как и всегда, именно на государство возлагается бремя созидания национальной мощи, которая отныне почти целиком зависит от экономики. Соответственно, экономикой необходимо управлять, тем более что она в упадке, что ее нужно обновлять, а этого не случится, если не поставить перед ней определенные цели и способствовать их достижению. Такова в моих глазах основная подоплека мероприятий по национализации, модернизации и контролю над экономикой, осуществляемых моим правительством. Такая концепция власти, вооруженной всем необходимым для решительных действий в экономической сфере, напрямую связана с моим представлением о государстве. Я вижу его не таким, каким оно было вчера и каким его вновь хотят видеть некоторые политические партии, — то есть результатом ряда компромиссов, рожденных из конгломерата противоречивых интересов, — но властной структурой, способной принимать серьезные решения и осуществлять решительные действия, выражающие исключительно национальные интересы и служащие только им. Для планирования и принятия решений ему необходимы органы власти во главе с авторитетным арбитром. Для их исполнения государству нужны служители, отобранные и подготовленные таким образом, чтобы они могли составить эффективно действующий и однородный коллектив для работы во всех сферах деятельности государства. Из двух этих условий первое уже выполняется сегодня, и я сделаю все, чтобы оно выполнялось и завтра. Для осуществления второго я создал в августе 1945 Национальную школу администрации. Когда задуманная государственная структура окончательно примет форму, тогда новые рычаги в руках государства помогут ему разумно влиять на деятельность Франции, превратив ее в сильную и процветающую страну.
Эта же мысль, помимо требований, предъявляемых справедливостью и своевременностью, заставила меня ввести трудящихся в ряды ответственных участников деятельности предприятий. Единство Франции требовало, чтобы они вновь почувствовали свою принадлежность к национальному сообществу, от которого многие открещиваются из бунтарства или от отчаяния. Если к тому же рабочий класс вложит в общее дело все свои силы и способности, какой же начнется подъем производительности труда, мощи производства и, следовательно, мощи страны!