Но вместо того, чтобы подписать соглашение, генерал Денц начал борьбу не на жизнь, а насмерть, что было только на пользу врагу. Несчастный дошел до того, что запросил непосредственной поддержки немецкой авиации. Вынужденный сложить оружие после многих потерь с обеих сторон, он заключил с британцами договор, который, конечно же, был по душе Британии, но совсем не устраивал Францию. В самом деле, именно британцам, а вовсе не «Свободной Франции» верховный комиссар режима Виши вверял судьбу подмандатных Франции территорий и государств. По тому же договору его части и чиновники его администрации не передавались «голлистам», а немедленно были переправлены в метрополию на кораблях, направленных режимом Виши по согласованию с немцами. Таким образом, ничто более не оправдывало судебный иммунитет, который я в свое время мог бы ему предоставить. Генерал Денц был приговорен к смертной казни. Но с учетом его преданности и заслуг в прежние времена, из сочувствия к драме растерянного солдата я тут же его помиловал.
Процесс над служителями жалкого режима Виши привел Высший суд к необходимости начать и процесс над самим его руководителем. 17 марта суд принял решение о заочном осуждении маршала Петена. Это было печально, но неизбежно. Но насколько для меня было необходимо, как в национальном, так и в международном плане, чтобы французское правосудие вынесло торжественный вердикт по этому делу, настолько же я желал, чтобы судьба держала вдали от французской земли этого восьмидесятидевятилетнего обвиняемого, старика, в которого во время бедствия верили многие французы и к которому, несмотря ни на что, питали еще уважение или жалость. Генералу Делаттру, спрашивающему меня, как себя повести, если его войскам придется у Сигмарингена или еще где-нибудь столкнуться с Петеном и его бывшими министрами, я ответил, что все должны быть арестованы, но мне бы не хотелось, чтобы кто-либо встретился с самим маршалом.
Итак, 23 апреля Петен прибыл в Швейцарию. Он добился от немцев согласия на отъезд, а у швейцарцев — на прием. Когда г-н Карл Бургхардт, посол Швейцарской конфедерации, сообщил мне об этом, я ответил ему, что французское правительство не видело никакой необходимости срочно требовать экстрадиции Петена. Но несколько часов спустя Карл Бургхардт появился вновь. «Маршал просил, — заявил он мне, — пустить его во Францию. Мое правительство не может отказать ему в этом. Филипп Петен будет доставлен на вашу границу». Жребий был брошен. Старый маршал не сомневался, что будет осужден. Но он хотел лично предстать перед французским судом и понести наказание, каким бы оно ни было. Это было смелое решение. Генерал Кёниг принял маршала под свою ответственность в Валорбе. Привезенный на специальном поезде и под основательной охраной, чтобы избежать возможных актов насилия, которые некоторые хотели учинить над ним, Петен был помещен в форт Монруж.
Пока вершилось правосудие, было желательно, чтобы общественность находилась в курсе того, что вменялось маршалу в вину. Естественно, излишнее смакование процесса в прессе было бы недопустимо, но объективная информация по тем вопросам, что задевали всех за живое, внесла бы упорядоченность в настроения умов публики. К сожалению, суды проходили в то время, когда газеты из-за нехватки бумаги выпускались в ограниченном формате и могли изложить судебные слушания лишь в виде кратких отчетов. По той же причине общественность была недостаточно осведомлена о ходе военных операций, действиях дипломатов, состоянии экономики, положении в союзнических странах. Основные эпизоды этого периода в основном не были известны французам. Многие из них считали, что новости задерживались цензурой, а большинство, додумывая ход, причины и последствия происходящих событий и не зная о том, что делалось для решения текущих проблем, делали печальные заключения о том, что Франция ни на что не способна.