В действительности страшный дефицит бумаги душил прессу. Бумажная промышленность находилась в ужасном состоянии, а из-за отсутствия валюты мы могли заказывать за границей лишь небольшие партии бумаги, кроме того, конвои союзников сопровождали транспорты также и с другими грузами. Таким образом, приходилось жестко лимитировать тираж и объем газет. Помимо этого, почти все они принадлежали агрессивным политическим течениям, и драгоценная бумага отводилась пропаганде в ущерб информации. Насколько же реальность оказалась далека от планов, вынашиваемых во время Сопротивления!
Мечтой подпольщиков было создать сильную прессу. Они хотели видеть ее честной и искренней, свободной от власти денег, тем более что возмущение печатными изданиями времен оккупации добавилось к недобрым воспоминаниям о довоенных газетах, не отличавшихся независимостью и правдивостью. К тому же большинство мелких движений и партий Сопротивления выпускали в подполье ежедневные и еженедельные печатные издания и теперь считали, что имеют право печатать их открыто, имея безусловный приоритет.
Еще со времен Алжира правительство заранее приняло решение о положении прессы в ходе освобождения. Постановление от 6 мая 1944 гласило, что все газеты, выходившие в обеих оккупированных зонах, не могли более издаваться. На их имущество налагался арест, а органы печати подполья могли арендовать их оборудование. Поскольку не было и речи о создании в прессе какой-либо монополии, прочие газеты, новые или старые, также могли выходить в свет. С другой стороны, данное постановление было направлено на укрепление независимости прессы от финансовых групп, таким образом, деятельность издательств и рекламных агентств была регламентирована. Также предусматривалось, что отпускные цены на периодические издания будут достаточно высокими, чтобы обеспечить их существование, и что все бухгалтерские отчеты и балансы должны быть опубликованы в обязательном порядке.
В соответствии с этими принципами возродилась французская пресса, но, как известно, не без волнений и трений. В Париже и административных центрах департаментов в основном новые и неопытные люди начинали выпускать газетные листки в тех же помещениях, где когда-то выросли известные органы печати. Тем не менее, так велика была радость французов вновь получить свободу мысли и информации, что все газеты и журналы продавались полными тиражами. Тогда был настоящий бум периодических изданий, каждое из которых было — по известным причинам — крохотным, но многотиражным. Пресса отражала все разнообразие мнений.
Конечно, коммунисты не были в последних рядах. Под их эгидой два парижских ежедневника — «Юманите» и «Се Суар», 70 еженедельников, среди которых «Аксьон», «Авангард», «Ля Терр», «Ле Леттр Франсез» и пр., и 50 провинциальных газетных листков претендовали на раскрытие всюду происков фашизма и саботажа и поддерживали любую оппозицию и всех недовольных. Они были также широко представлены в редакциях «Фрон Насьональ», «Франтирер», «Либерасьон», «Канар аншенэ» и т. д. Социалисты довольствовались в Париже изданием «Попюлер», но зато в департаментах выпускали много местных газет, таких, как «Либерасьон Нор», «Ле Провансаль», «Ля Репюбликдю Сюд-Уэст» и пр., используя их, в основном, для восстановления своей партии. Партия христианских социалистов чувствовала, что ветер дует им в корму, и радовалась значимости своего издания «Л'Об», большому тиражу «Уэст-Франс», росту «Тан Презан» и «Тэмуаньяж кретьен». Что же касается листков различных движений — «Комба», «Ле Паризьен либерэ», «Резистанс», «Дэфансде ля Франс», «Франс либр», — эклектических и разнообразных по форме и содержанию, то они процветали как в столице, так и в провинции.
В ту область, куда ринулись вышедшие из подполья газеты Сопротивления, пытались пробиться и другие издания, для чего им требовалось официальное разрешение. Я выступал за то, чтобы они получали его, каждый раз, когда речь шла о предприятии, имевшем достаточно средств для достижения успеха. «Фигаро», которая во время оккупации южной зоны была, как говорится, «потоплена», вновь начала выходить за два дня до освобождения столицы. Несмотря на то, что ее владелец не имел на это права, я сделал все необходимое, чтобы он мог, тем не менее, издавать свою газету. Издания «Л'Эпок» и «Л'Ордр», переставшие выходить во время оккупации, чтобы не быть под контролем врага, получили разрешение на возобновление деятельности и, следовательно, на свой лимит бумаги. Что касается «Ля Круа», выходившей некоторое время в южной зоне после прихода немцев, я решил, что ничто не мешает ее возрождению, поскольку многие из ее редакторов участвовали в Сопротивлении. Новым газетам, таким, как «Ле Монд», «Пари-Пресс», «Ле Нувель дю Матэн», «Ля Депеш де Пари» и многим другим, я дал разрешение на начало деятельности. Мне казалось правильным и необходимым, чтобы французская пресса могла широко и свободно освещать различные точки зрения.