Надо сказать, что, несмотря на молчание союзного командования, некоторые из его действий меня настораживали. Например, 19 декабря мне донесли, что Делаттр, запросивший у Деверса подкреплений для возобновления наступления на Кольмар, получил отказ. Ему было сказано, что, поскольку под угрозой находится вся группа армий, думать следует скорее об обороне, чем о наступлении. На Рождество, во время моей инспекционной поездки на фронт, я узнал, что по указанию свыше Делаттр отдал приказ подготовить под Жироманьи оборонительные позиции для отхода на случай прорыва вражеских войск у Бельфора и отвел к Люксею 4-ю марокканскую дивизию. 27 декабря, как мне стало известно, генерал Деверс перевел свой командный пункт из Фальсбура в Виттель, то есть на 120 км дальше в тыл от линии фронта. На следующий день он отдал находящимся под его командованием войскам приказ отходить к Вогезам в случае перехода противника в наступление. Во исполнение этого распоряжения Делаттр приказал своей 1-й армии «организовать эшелонированную оборону с тем, чтобы максимально задержать продвижение противника, если тому удастся прорвать передовые позиции…».
Французская войсковая разведка действительно сообщала о подготовке противником наступления в направлении Саверна. Наши офицеры связи были свидетелями царящей в штабах тревоги, если не сказать паники, перед лицом ожидаемого немецкого наступления. На фронте, в тылу, в Париже множились слухи о быстром продвижении армии Рундштедта, о мифических парашютистах из милиции коллаборациониста Дарнана и немецких десантных отрядах, забрасываемых в различные районы Франции, об обещании, сделанном якобы Гитлером, лично прибыть в Брюссель и вновь присоединить к Рейху Страсбур не позднее Нового года.
Необходимо было приступать к решительным действиям без всяких проволочек. 30 декабря я поручил генералу Вижье, получившему пост губернатора Страсбура и отправлявшемуся к месту назначения, срочно встретиться с Делаттром в Монбельяре и Деверсом в Виттеле и передать тому и другому от моего имени, что при любых обстоятельствах оборона Страсбура должна быть и будет организована. Он должен был сообщить им также о прибытии в ближайшее время 10-й дивизии, которую я подчинил 1-й французской армии. В то же время я дал указание генералу Доди, губернатору Меца и командующему северо-восточным сектором, удерживать переправы на Маасе, открывающие путь на Живе, Мезьер и Седан с тем, чтобы на случай, если действующие по соседству американские войска начнут неожиданный отход, французская территория в этом районе не оказалась беззащитной. В распоряжение генерала Доди я незамедлительно направил с этой целью 50 тыс. человек из Французских внутренних сил, правда довольно слабо вооруженных.
Пока генерал Вижье добирался до Страсбура, Жуэн в беседе, состоявшейся 1 января, изложил мне ситуацию, подчеркнув нависшую над Эльзасом опасность. Как начальник штаба Национальной обороны, он был предупрежден Ставкой в Версале о настоятельной необходимости незамедлительной переброски в Арденны всех резервов союзников, о возможных тяжелых последствиях начавшегося немецкого наступления на Саверн для группы армий Деверса и о полученном Деверсом приказе генерала Эйзенхауэра отвести свои армии к Вогезам в целях сокращения линии фронта. Это решение было принято под впечатлением необычного налета вражеской авиации. 1 января десятки реактивных самолетов со свастикой на крыльях впервые в мире появились в небе, легко расправились с американскими истребителями в воздушном бою и уничтожили значительное число самолетов союзников на аэродромах. Этот налет, хотя его и следует отнести к нетипичным, вселил в союзное командование дух глубокого пессимизма, который должен был отразиться на судьбе Эльзаса. Времени было в обрез, ситуация требовала моего вмешательства.