Г-н Бидо. — Помимо этого мы считаем, что в нынешней ситуации объединенные силы не должны состоять из лиц без гражданства, но из официальных национальных контингентов, предоставленных в распоряжение всей общности, взятых под ее ответственность и под ее командование.
Маршал Сталин. — По другому сделать невозможно.
Г-н Бидо. — Мы также желаем, чтобы международная организация была в состоянии взять на себя ответственность за поставку и распределение сырьевых материалов, а также за направление экономических связей.
Маршал Сталин. — Нужно, чтобы разделение ответственности и распределение сырья находились в руках беспристрастного международного органа. Это довольно сложно, но уже нужно начинать. В проекте, принятом в Думбартон-Оксе, предусмотрены военные и экономические обязанности. Все, что сказано г-ном Бидо, не выходит за рамки данного проекта.
Г-н Бидо. — Но важно, чтобы проект не остался на бумаге.
Маршал Сталин. — Позиция, определенная г-ном Бидо, близка к советской точке зрения, а также, я думаю, к позиции англичан. [421]
Организация коллективной безопасности должна учитывать требования демократии и включать в себя Ассамблею, где были бы представлены малые державы. Именно от Ассамблеи орган управления должен получить свой мандат и полномочия.
Что касается других вопросов, нам представляется, что с ними все ясно.
По окончании переговоров г-н Молотов передал г-ну Бидо текст проекта франко-русского договора, предложенного советским правительством.
СЛУЖЕБНАЯ ЗАПИСКА, СОСТАВЛЕННАЯ МОРИСОМ ДЕЖАНОМ ПО ИТОГАМ ПЕРЕГОВОРОВ ГЕНЕРАЛА ДЕ ГОЛЛЯ С Г-НОМ БОГОМОЛОВЫМ В ПОСОЛЬСТВЕ ФРАНЦИИ 7 ДЕКАБРЯ 1944
Генерал де Голль пригласил г-на Богомолова в 22 часа. Он обратился к нему со следующими словами:
«В беседе, которую г-н Молотов имел сегодня во второй половине дня с г-ном Бидо, народный комиссар по иностранным делам сообщил министру иностранных дел, что маршал Сталин получил вчера вечером послание от британского премьер-министра с предложением обсудить трехсторонний договор между Советским Союзом, Великобританией и Францией, что, как добавил г-н Молотов, могло бы сделать бесполезным заключение франко-советского договора. Я попросил вас прийти, господин посол, с тем, чтобы уточнить по этому поводу некоторые проблемы, о которых ваше правительство должно узнать незамедлительно.
Мы приехали в Москву; мы изучили с вами проект франко-советского договора. Мы ни в коем случае не исключаем, разумеется, возможность обсуждения с англичанами франко-английского договора и мы не имеем возражений, а даже наоборот, против договора, который уже связывает вас с англичанами.
Такова наша политика.
Теперь же возникло предложение о трехстороннем договоре. Но трехсторонний договор для нас — это совсем другая политика.
По этому новому предложению я не могу сказать «да» и я не могу сказать «нет»; я говорю, что французское правительство не может высказать сейчас свое мнение, и я объясню почему. [422]
Договор — это не только союз в этой войне, это союз на неопределенный период и после войны. Мы в состоянии с вами создать такой союз, если хотите, сегодня же, во-первых, потому что у нас нет столкновения интересов ни в одной точке мира, а также потому, что мы убедились, что ваше отношение к послевоенной Германии совпадает с нашим. Но в том, что касается Англии, оба этих условия в настоящее время не выполняются.
У нас были, как вам известно, некоторые серьезные столкновения интересов с Англией, в частности, на Востоке. Естественно, мы не можем заключить с Англией искренний союз на послевоенный период, если эти разногласия не будут урегулированы. С другой стороны, мы не уверены, что английская политика по отношению к Германии в течение длительного времени после войны будет той же, что и наша. Мы заключили, при вашем отсутствии, в 1920 Версальский договор. Согласно этому договору были предусмотрены санкции относительно Германии в случае, если эта держава не будет выполнять своих обязательств. Когда она перестала выполнять их, г-н Пуанкаре, в соответствии с договором, осуществил оккупацию Рура. Тогда Англия не только не поддержала нас относительно Рура, но и сделала все, чтобы заставить нас уйти оттуда, что ей, впрочем, удалось.
Я повторяю вам, что мы не знаем, какой будет позиция Англии относительно Германии в течение длительного периода после этой войны. У нас нет никакой уверенности в том, что эта позиция будет соответствовать нашим интересам. А в этой области у нас жизненно важные интересы. Еще раз хочу подчеркнуть, что мы не исключаем и даже выступаем за договор с Англией, но сейчас не может быть определена сама основа этого договора. Во всяком случае, для того, чтобы ее определить, потребуется немало времени.
И наконец, я должен вам заметить, что по нашем приезде в Москву британское правительство известило вас и нас о том, что у него нет никаких возражений против возможности заключения франко-советского договора такого же рода, как и уже заключенный договор между Лондоном и Москвой, и что оно рассчитывает впоследствии заключить с нами франко-британский договор. Теперь же оно предлагает трехстороннее соглашение. Приходится задавать себе вопрос, чем вызвано такое изменение точки зрения». [423]
Г-н Богомолов тщательно записал все, о чем говорил ему генерал де Голль, и заявил, что доложит обо всем своему правительству.
ПРОТОКОЛЬНАЯ ЗАПИСЬ ПЕРЕГОВОРОВ ГЕНЕРАЛА ДЕ ГОЛЛЯ И МАРШАЛА СТАЛИНА В КРЕМЛЕ 8 ДЕКАБРЯ 1944, СОСТАВЛЕННАЯ РОЖЕ ГАРРО
Присутствовали:
Генерал де Голль
г-н Бидо
г-н Гарро
маршал Сталин
г-н Молотов
г-н Богомолов
Генерал де Голль. — После переговоров в течение этих последних дней подошло время подвести итог. Я хотел бы еще раз ясно изложить нашу точку зрения на некоторые проблемы, имеющие первоочередную значимость для вас и для нас.
Наша основная забота и жизненно важная проблема — это германский вопрос.
Мы рассматриваем ее с трех точек зрения: границы, разоружение, альянс.
В том, что касается немецких границ, у нас нет возражений против того, чтобы на востоке они проходили по Одеру и Найзе.
Что же до западных границ Германии, то мы считаем необходимым, чтобы немецкое государство или государства не обладали к западу от Рейна никаким суверенитетом.
Проблема разоружения имеет три аспекта: военный, экономический и моральный.
По поводу экономического разоружения мы полагаем, что не только в глубине Германии тяжелая промышленность не должна использоваться в целях вооружения, но и Рурский бассейн должен быть выведен из-под юрисдикции немецкого государства и поставлен под международный контроль, как в плане управления, так и в области эксплуатации шахт и заводов в мирных целях.
Подобная интернационализация Рура может в действительности оказаться менее трудной, чем кажется. Население его состоит почти исключительно из рабочих. Космополитический характер, который будет придан, в некоторой степени, [424] населению Рура, облегчит установление режима международного контроля.
Касательно южных границ Германии, мы считаем, что следует отдать Судеты Чехословакии и сделать Австрию свободной и независимой страной.
Что же касается основной территории Германии, то не будем ничего предсказывать, посмотрим.
Перейдем к альянсам. Есть две великих страны, которые в силу своего географического положения особенно подвержены угрозе немецкой агрессии, это Франция и Советский Союз.
С другой стороны, только эти две страны, по естественным причинам, всегда имели и сохраняют большую армию. В Великобритании постоянная армия есть и будет предметом обсуждения; у вас и у нас это традиция.
Таким образом, в соответствии с естественным порядком вещей, именно мы должны стать союзниками в первую очередь с тем, чтобы иметь возможность действовать превентивно и дать мгновенный отпор. Только наши две страны могут это сделать. Если мы объединимся в этих целях, другие европейские государства — например, Балканские страны — не смогут перейти на другую сторону, потому что мы будем наиболее сильными.
С точки зрения Франции, франко-советский альянс имеет первоочередное значение.