Однако в умах союзного командования, главную скрипку в котором играл Вашингтон, зрели иные планы. Согласно этим планам основную роль на заключительном этапе войны должны были взять на себя американцы. Приказами Ставки задача по овладению Руром — самым важным во всех отношениях районом Германии — возлагалась исключительно на американцев. Затем, тем же американцам предписывается двинуть одну часть своих войск к Эльбе, другую — в направлении Дуная, с тем чтобы захватить основную часть немецкой территории и соединиться с советскими войсками у Берлина, Праги и Вены. [192]
Англичанам отводились районы, прилегающие к Северному морю. Что касается французов, то сначала, как помнится, их хотели оставить на левом берегу Рейна, но поскольку они все-таки перебрались через него, им было рекомендовано далеко от него не удаляться. Само собой разумеется, что в момент, когда перед французскими войсками открывались широкие перспективы, мы не могли пойти на подобное сокращение нашего военного участия.
В то время как группа армий генерала Брэдли окружала в бассейне Рура немецкие войска генерала Моделя{84} и, вынудив его капитулировать, форсировала в самом сердце Рейха реку Везер, группа армий генерала Деверса вместо того, чтобы также двигаться на восток, все более отклонялась к югу. Если бы французы остались безучастными зрителями этого маневра, армия Пэтча сжала бы армию Делаттра и заблокировала ее у Рейна, соизволив, возможно, уступить нам несколько жалких кусков в немецкой провинции Баден. В данном случае военные операции имели непосредственное отношение к политике. Именно поэтому, еще до нашего перехода через Рейн, я указывал Делаттру на то значение, какое будут иметь действия его армии для национальных интересов Франции. Мы договорились с ним, что при любых обстоятельствах 1-я армия должна овладеть Штутгартом. Столица Вюртемберга действительно могла бы открыть нам путь к Дунаю, в Баварию и Австрию. Овладев ею, мы получили бы очень сильный козырь для реализации наших намерений относительно французской оккупационной зоны.
Но приходилось считаться и с противником. Его XIX-я армия крепко уцепилась за массив Шварцвальд. В силу этого, наши действия развернулись в первой половине апреля не на штутгартском направлении, а в этом неблагоприятном с точки зрения природных условий районе. Наш 2-й корпус, форсировавший Рейн с пфальцского плацдарма и захвативший Карлсруэ, 7 апреля овладел Пфорцгеймом. Но прежде чем форсировать [193] Неккар и двинуться к Дунаю, Делаттр решил сконцентрировать силы своей армии в Шварцвальде и очистить эту естественную крепость от немцев. Он направил Монсабера на юг, чтобы проникнуть в самое сердце горного массива и открыть путь Бетуару от Рейна до Штутгарта. В результате этой операции были взяты Раштатт, Баден-Баден, Кель, Фройденштадт. XIX-я немецкая армия была загнана на лесистые вершины Шварцвальда. Но главный город провинции Вюртемберг по-прежнему оставался у противника, и союзникам до него было рукой подать. Нам требовалось овладеть им немедленно и раньше союзников. Не вмешиваясь в оперативные планы командующего 1-й армией, я вновь напомнил ему 15 апреля, что правительство ждет от него взятия Штутгарта.
Я не ошибся: на следующий день генерал Деверс отдал распоряжение, идущее вразрез с моими намерениями. Согласно его указанию, действовавшая севернее VII-я американская армия должна была овладеть Штутгартом и, двигаясь к верховьям Неккара, выйти к швейцарской границе у Шафхаузена. Это означало, что французов оставляли заниматься очисткой Шварцвальда и перекрывали им все пути на восток. «Я должен, — писал Деверс Делаттру, — предупредить Вас против любого преждевременного движения вперед 1-й французской армии».
Генерал Делаттр сразу же уловил суть дела и незамедлительно отдал приказ 2-му корпусу действовать. Подчиняясь приказу, Монсабер бросил на Штутгарт и Ульм с пфорцгеймского и фройденштадтского плацдармов 3-ю североафриканскую дивизию Гийома, 2-ю марокканскую Линареса, а также 1-ю и 5-ю танковые дивизии Сюдра и Шлессера. 20 апреля французские танки вошли в столицу Вюртемберга, огромный шестисоттысячный город, жители которого встретили наши войска, молча наблюдая за ними из-за развалин домов. В то время как эта часть армии стремительно продвигалась на восток, другая ее часть, под командованием Бетуара, повернула на юг — 4-я марокканская дивизии Эдена, 9-я колониальная Валлюи, а также 1 -я, 10-я и 14-я дивизии Кайи, Бийотта и Салана взяли на себя окончательный разгром немцев в горном массиве Шварцвальд.
Генерал Делаттр, решая указанные мною задачи на Неккаре и на Дунае, не желал оставлять у себя в тылу все еще опасную немецкую группировку. К тому же главнокомандующий швейцарскими войсками генерал Кюизан, страшась увидеть на территории своей страны ищущих укрытия немцев, настоятельно [194] просил командующего 1-й французской армией занять позиции вдоль границы Швейцарии от Базеля до Боденского озера. При других обстоятельствах расчленение наших войск на два направления — восточное и южное — могло представлять большой риск. Но войска противника были настолько дезорганизованы, что все предпринимаемые против них действия были приемлемы и оправданы. Доклад Делаттра от 21 апреля звучал как победная реляция: «Полный успех двухнедельных операций в Вюртемберге, Шварцвальде и Бадене. Дунай форсирован на протяжении 60 км вниз по течению от Донауэшингена. Мы вошли в Штутгарт с юга, завершив окружение крупной вражеской группировки. В баденской долине мы овладели Старым Брейзахом и Фрейбургом. Шварцвальд обложен со всех сторон».
Однако окончательно 1-я армия смогла покончить с XIX-й немецкой армией лишь неделю спустя. Немецкая армия, хотя и окруженная, сумела перегруппировать свои части в лесном массиве к востоку от Фрейбурга и попыталась яростными атаками пробиться в восточном направлении. Ей это не удалось, и ее остатки сложили оружие. Пока решался исход данной операции, наши авангардные части вышли к Ульму и Констанцу. К концу апреля никакого организованного сопротивления французским войскам немцы оказать уже не могли. С момента перехода через Рейн в плен было захвачено ПО тыс. солдат и офицеров противника, и до конца военных действий каждый день сдавались тысячи других.
Но, как известно, роз без шипов не бывает, не нашлось их и в победном букете коалиции. Как мы и ожидали, межсоюзническое командование воспротивилось присутствию наших войск в Штутгарте. 28 апреля генерал Деверс напомнил командующему 1-й французской армией, что город не входит в сферу ее действия и что этот важный коммуникационный узел необходим VI-й американской армии. Приказ о его эвакуации он отослал Делаттру еще 24 апреля. Получив от Делаттра уведомление об этом приказе, я сообщил ему, что наши с ним договоренности остаются в силе. В отправленной ему телеграмме я писал: «Приказываю гарнизон в Штутгарте сохранить и тотчас создать военную администрацию... На возможные замечания американцев отвечать, что французским правительством вам приказано удерживать завоеванные вашими войсками территории и управлять ими до определения границ французской [195] зоны оккупации соглашением между заинтересованными правительствами». Делаттр ответил Деверсу, что данный вопрос выходит за рамки их полномочий, поскольку должен решаться на правительственном уровне. Что касается прохода через Штутгарт союзных частей и провоза грузов, он-де лично против этого не возражает, но оставляет в городе гарнизон во главе с военным губернатором генералом Шевийоном{85}.
Спор, таким образом, перешел на более высокий уровень и, соответственно, потерял остроту. 28 апреля генерал Эйзенхауэр направил мне примирительное письмо. Он заявлял, что, вмешиваясь по политическим мотивам в стратегические планы, мое правительство нарушает, по его мнению, соглашения, касающиеся реорганизации французской армии. Однако он понимает, что «ему, с его стороны, не остается ничего иного, как согласиться со сложившейся ситуацией, поскольку он не может пойти на прекращение осуществляемого его службами снабжения 1-й французской армии и лично противиться принятию мер, которые бы нарушили дух образцового боевого сотрудничества между французскими и американскими вооруженными силами».