«Нива» мчится по шоссе вдоль моря, открывая за поворотами пейзажи, один чарующей другого. Воспоминания детства посетили меня не случайно. В стремительном течении моей безрассудной, неорганизованной жизни, полной бешеных скоростей и размазанных впечатлений, нет места умиротворению и покою. Потому поездка эта — настоящее чудо. Левое колесо машины влетает в выбоину, которой я не заметил. Ловлю себя на мысли, что состояние дорожного покрытия где-нибудь на трассе между Брюсселем и Копенгагеном известны мне гораздо лучше чем здешнего, на родном кавказском побережье. Ради чего все последние годы я столь необдуманно распоряжался отпуском? Ради лишней сотни? Общества сомнительных друзей? Прихоти одной знакомой, пожелавшей держать меня на расстоянии прямой видимости? Что ж, еще не все потеряно, ибо я снова здесь, тот самый мальчишка послевоенного образца, в ожидании веселой пальбы и белого дыма, кольцами поднимающегося к небесам.
Сворачиваю с шоссе и через несколько минут выезжаю к пляжу. Выхожу из машины. Местечко что надо! Совсем не хуже того, где я останавливался на ночлег. Сям и там у воды расставлены топчаны, выкрашенные в блеклый синий цвет, из чего я заключаю, что попал в места организованного купания. Впрочем, заключение это носит чисто умозрительный характер, ибо берег пуст, а в воде никого нет. Поодаль высится некое дощатое строение; крыша его на уровне полуроста нормального человека обнесена забором. На крыше появляется какой-то тип. Призывно взмахнув рукой, он намеревается обратиться ко мне с речью: то ли поприветствовать, то ли призвать повернуть оглобли. С каким именно, я так никогда и не узнаю, ибо изначальный жест мужчины настолько энергичен, что на последующее выступление у него просто не остается сил.
Поскольку никто мне этого не запрещал, начинаю раздеваться. Медленно иду к морю и, достигнув его границы, останавливаюсь. У меня большой выбор. Могу броситься в воду. Могу погрузиться в нее, не торопясь, смакуя каждый шаг. Могу улечься на мелководье, как любил в детстве. Но я остаюсь на берегу. Мною овладевает какое-то оцепенение. Мне хорошо. И, кажется, сделай я один лишь шаг, и исчезнет, улетучится, испарится это состояние блаженного покоя.
Неожиданное появление веселой группы пляжников побуждает меня броситься в воду. Сейчас здесь будет столь же шумно и бестолково, как на любом другом пляже, а это, признаться, мне не по душе. Ограничиваюсь несколькими энергичными движениями и, еще до того, как вновь прибывшие приблизились, выхожу и поспешаю к машине. Хочется зарыться в песок и лежать долго-долго, закрыв глаза, но меня уже спугнули, и я не намерен здесь задерживаться. Достаю полотенце, одеваюсь, потом, чтобы отступление не очень походило на бегство, закуриваю и между делом рассматриваю своих соседей.
Их семеро. Должно быть, отдыхающие из какого-нибудь окрестного дома отдыха. Мужчины стучат по мячу, приглашая в компанию девиц. Две присоединяются, два располагаются загорать; одна из них то и дело поглядывает в мою сторону. Хорошая девушка, но, к сожалению, не блондинка. На крыше дощатого строения вырастает любитель энергичных жестов и добродушно приветствует всю компанию. Отбрасываю сигарету, сажусь в кабину и включаю двигатель. Любители пляжного волейбола бросили тренировку и смотрят мне вслед. В зеркале заднего вида становится все меньше, убегает фигура девушки. Хочется думать, что она огорчена.
Обедаю в придорожном ресторанчике под названием «Хижина горца». От хижины здесь ровно столько же, сколько в аттракционе «Полет на луну» в каком-нибудь парке культуры и отдыха — от истинного полета. Современный интерьер, окна во всю стену, финская мебель… Неплохо живется нынешним горцам в их хижинах. Негромко и невидимо играет оркестр национальных инструментов. Возникает улыбчивый официант в белоснежной рубашке и с усами, Наш диалог состоит из нескольких фраз. Скорее, это монолог: он говорит — я киваю. Вслед, за этим на столе появляется зелень, лаваш, сыр и внушительный кусок жаренного на углях мяса. Обозрев все это великолепие, приступаю к трапезе.
Толстый с багровым лицом мужчина, раскачиваясь с «борта на борт», держит курс на выход. Наткнувшись на мой столик, он несколько минут сосредоточенно изучает его содержимое, после чего, не без усилий, поднимает голову, буравит меня маленькими глазками и спрашивает:
— Почему вина не пьешь, генацвале?
Отвечать следует лаконично, иначе он не поймет.
— За рулем, — коротко объясняю я.
Толстяк обдумывает услышанное, потом бурчит:
— Пешком надо, слушай!
Ходячая кладезь полезных советов удаляется неверными шагами. Я гляжу в зал. Вокруг восседают компании: большие, шумные и камерные — в несколько человек. Роятся парочки. Кое-кто глядит на меня с сочувствием: я единственный здесь вне компании и даже без спутницы. И должен признаться, нравится мне это гораздо меньше, нежели день назад.
Презрев здравый смысл и позабыв про намерения позвонить в Москву знакомой, снова ночую на берегу. Устанавливать палатку мне лень. Я устраиваюсь в салоне «Нивы» и, прежде чем уснуть, долго лежу и слушаю музыку, негромко звучащую в радиоприемнике. Когда смысл мелодии начинает ускользать, протягиваю руку и выключаю приемник. В двух шагах о чем-то шепчутся волны.
Утро доброе, пронзительно-солнечное. На шоссе — оживленно. В небе висит сине-желтый вертолет ГАИ. На всякий случай бросаю короткий взгляд на приборы. Все в порядке, на спидометре шестьдесят. Вертолет разворачивается и, пройдя в нескольких десятках метров над дорогой, уходит в сторону Сухуми. Успеваю рассмотреть людей в кабине — молодого пилота и какого-то человека в штатском на соседнем сиденье.
Набегает развилка. Сбавляю скорость, прижимаю машину к обочине и останавливаюсь. Извлекаю карту, прикидываю свой дальнейший маршрут. Налево — это в горы. Прямо — к побережью. Разворачиваюсь и еду назад. Туда, откуда приехал. В той стороне — мой новый друг тамада, хачапури на набережной в Сухуми, ресторанчик «Хижина горца», расчудесное местечко у мыса с маяком, и веселая компания любителей подвижных игр на свежем воздухе. Мне хочется вернуться, и я не в силах себе отказать. Наверное, со стороны мои действия выглядят безрассудно. Но я не думаю, что хоть кого-то здесь заинтересует моя персона.
За поворотом взмахом руки меня останавливает девушка. Руки и ноги сами выполняют заученную операцию торможения, а я гляжу на девушку и спрашиваю себя: уж не приснилось ли? Высокая блондинка стройна, как минарет, и прекрасна, как солнечный луч, прошедший сквозь витраж готического собора. На вид ей лет двадцать, не больше. Одето это чудо природы в светлые вельветовые джинсы и свободного покроя рубашку с расстегнутым воротом. На длинной, без единого изъяна шее покоится тонкая золотая цепочка. Волосы задержавшей свой бег волной ниспадают на плечи. Такой девушке место где-нибудь на дипломатическом рауте, под венцом или, на худой конец, в грезах отпускника, а она вдруг здесь, на дороге… Чувствую, что теряю дар речи и сверх всякой меры затягиваю паузу. А чертовка не торопит развития событий, молчит и открыто наслаждается моей растерянностью.
Наконец, собравшись с духом, распахиваю дверцу и задаю банальный вопрос:
— Вас подвезти?
Болван, именно за этим она тебя и остановила!
— Если можно, — улыбается девушка.
Наш диалог продолжается в нарастающем темпе.
— А… куда? — спрашиваю я.
Незнакомка садится в машину, свою дорожную сумку она бесцеремонно забрасывает на заднее сиденье и только после этого отвечает на мой вопрос:
— Прямо!
Чисто женское понятие об определенности!
— Ну, тогда и мне прямо, — заявляю я, как мне кажется, уже с большей уверенностью.
Направляйся она в Антарктиду, на Чукотку или в Гренландию, я бы тоже сказал, что нам по дороге.