Само судебное разбирательство особого интереса не представляло, но открывавшаяся взору картина сидевших на скамье подсудимых баронессы и ее сына была поистине отталкивающей. Даже защитник признавал, что некоторые действия подсудимых с общечеловеческой точки зрения выглядели ужасно. В этой связи очень хотелось бы надеяться, что некоторым русским офицерам не понравился сам факт принятия в ряды Российской армии этого внука награжденного орденом Марии-Терезии австрийского барона, человека, получившего образование по милости кайзера и запятнавшего себя судимостью за шпионаж.
О том, как глубоко была отравлена Галиция русскими интригами, свидетельствуют два процесса, имевшие место в 1914 году. Находившийся на пенсии окружной секретарь Александр Раманик из Рогатина обратился с просьбой к известному русофилу судейскому чиновнику и депутату рейхсрата Владимиру Куриловичу достать для него важные военные документы штаба командования корпусом в Лемберге. Курилович, сочтя его за провокатора, донес о нем полиции, но потом с ужасом узнал, что Раманик являлся его благонадежным сторонником, который хорошо понимал, к кому можно обратиться с данным вопросом. Тогда во время процесса он взял обратно все свои показания, и его единомышленник был оправдан!
А теперь приведу второй характерный случай. За шпионаж были арестованы молодой православный священник Макс Сандович и более зрелый по возрасту поп Игнат Гудыма. Найденные у них записи сильно скомпрометировали журналиста Симона Бендасюка и вольнослушателя права Василия Колдру. Следствие однозначно установило их связь с известным тогда русским агитатором графом Бобринским, с русско-галицинским благотворительным союзом, а также с рассадниками русофильской пропаганды — Почаевским православным мужским монастырем, с интернатом в Житомире и с русским разведывательным бюро.
Как видно, шпионаж и агитация за «истинную веру» шли рука об руку. Церкви с их молитвами за царя, интернаты (бурсы), кружки совместного чтения, равно как и газета «Прикарпатская Русь» — все это подпитывалось русскими деньгами и служило важным оружием в борьбе с австро-венгерской монархией.
Материал, собранный в ходе следствия, так однозначно подтверждал обвинение в государственной измене, что защитник не мог его опровергнуть. А ведь за государственную измену полагалась смертная казнь, тогда как за шпионаж — самое большее пять лет. Однако дело о государственной измене слушалось в суде присяжных в Лемберге, а защитниками на процессе выступили проверенные единомышленники и партийные товарищи подсудимых доктора Дудукевич, Глускевич и Черлунчакевич, которых немного позже самих обвинили в подобном же преступлении. Как бы то ни было, им удалось так хорошо организовать защиту, что суд вынес оправдательный приговор!
Италия, интересы которой в это тяжелое время совпадали с нашими, явно стала более сдержанной в отношении шпионажа. Иногда, правда, происходили отдельные случаи арестов подозрительных субъектов, но до суда дело не доходило. Только одному из них не повезло — пастор дон Андреас Сальвадори из района Тремозины на озере Гарда послал карабинерам, на службе которых он находился, донесение о результатах своей рекогносцировки замка Рива дель Гарда, но это донесение попало в руки наших властей. Его отправили в Вену подальше от этой ирредентистской местности, где и приговорили к полутора годам тюремного заключения. Однако вскоре он был амнистирован.
Шпион в рясе был тогда для меня еще новым типом представителей данной профессии.
Необычная история произошла в августе 1912 года в Белграде. Однажды ночью возле дома австро-венгерского военного атташе, находившегося в отпуске, остановилась карета с элегантно одетой супружеской парой и мальчиком, а также дорожными чемоданами. Кухарке атташе они передали от него письмо, сказав, что еще утром якобы беседовали с ним в Вене. И хотя казалось, что эти люди хорошо ориентированы в порядках, принятых в доме, кухарка засомневалась в истинности содержавшихся в письме указаний о предоставлении непрошеным гостям дома для ночлега. Поэтому она направила их к атташе посольства графу Дубскому. При этом прислуга не дала себя переубедить чужакам, которым такое ее решение явно не понравилось. С тех пор о странной паре никто ничего не слышал. Как и предполагала кухарка, майор Геллинек на самом деле никакого письма не писал. В результате маленькая хитрость наших противников, а в том, что это была их выдумка, сомневаться не приходилось, не удалась.