– Местные? Ханты? Вогулы?
– Да… ханты. Опасаются Кучума и его лазутчиков.
Даша коснулась моей щеки.
– От тебя пахнет рекой.
– Жарко было в кузне. Искупался.
Даша приподнялась, шкура сползла с ее плеч.
– Раздевайся. Я тебя согрею.
Потом, когда она заснула, уткнувшись мне в плечо, я лежал и смотрел в темноту. Мысли вертелись вокруг завтрашнего похода. Снаряжение было готово. Его я проверил уже несколько раз… Болотоступы, толстая кожаная защита на руки и голени – ни одна местная гадюка не должна прокусить. Трофейный колёсцовый пистолет. Сабля, нож, длинный шест для прощупывания грунта. И главное – огненная труба за спиной: бочонок с горючей смесью, насос, железная трубка. Непрерывного пламени – не больше минуты. Дальнобойность – сажени две максимум. Хватит, чтобы отпугнуть что угодно живое. Пищаль или арбалет я уже с собой не донесу.
Но достаточно ли против того, что сидело в болоте? Айне говорила про духа‑хранителя. Скорее всего, это змея. Может, огромная гадюка, может, что‑то неведомое. В Сибири по идее не водятся большие змеи. Но мир любит преподносить сюрпризы. В моей памяти, которая родом из двадцать первого века, всплывали заметки про реликтовых тварей. Очень интересно! Но читать – одно, а идти к ним с примитивной огненной трубой и саблей – другое.
Айне я с собой не возьму. Это я сказал ей сразу, и спорить она не стала. Пусть ждет на границе болота, стережет лодку. Так даже лучше – одному проще, ни за кого отвечать не надо.
Даша пошевелилась и прижалась ко мне. Тепло ее тела успокаивало. Неприятно, конечно, что соврал. Но правду говорить нельзя – Даше может не понравиться, что я помогаю остячке. Да еще такой молодой и красивой. Ревность – штука суровая.
На рассвете я поднялся осторожно, чтобы не разбудить, вышел во двор. Росистая трава охладила босые ноги. Умылся из бочки, оделся, пошел в кузницы.
Новые печи сушились как надо. Глина схватилась, трещин не видно. Дня через три‑четыре, а то и меньше, можно было растапливать. В старых кузнях уже стучали молоты – ковалось оружие и наконечники для стрел и болтов к арбалетам. После взрыва порохового склада это стало нашим главным делом.
Никифор, новый молодой помощник кузнеца Макара, отошел от горна.
– Максим, глянь, что я сделал.
Он показал наконечник для болта. Длинный и граненый, четыре кромки расходились в стороны. Необычной формы. Нужен такой или нет, неизвестно, но если человеку интересно, пусть пробует. Железа у нас достаточно.
– Такой и кольчугу продырявит, и щит пробьет.
– Хорошо, – сказал я. – Попробуем, испытаем. Много таких не надо, слишком время на них уходит, но пригодятся для чего‑нибудь точно.
– Здорово! – расцвел он в улыбке.
На улице я встретил Дементия Лаптя, нашего главного плотника.
– Максим, поговорить бы.
Мы отошли, он оглянулся, понизил голос:
– Видел, что ты готовил. Эти доски для трясины, кожаную одежду, трубу с огнем. На какое болото ты собрался? И зачем?
Я помолчал. Врать Лаптю не хотелось – человек он очень хороший, мне помогал с первого дня. Но и правду говорить не стоит.
– Тайна, Дементий. Приказ атамана
Он кивнул, соглашаясь.
– Понял. Молчу, как рыба. Но ты это… поосторожней. Места тут бывают гиблые.
– Спасибо, так и сделаю.
К полудню я закончил дела и вернулся домой. Даша сварила похлебку из мяса и репы, добавила в нее каких‑то трав. Пахло сытно.
– Даша, мне надо будет уйти на несколько дней, – сказал я.
В ее глазах промелькнула тревога.
– Куда? Зачем?
– Остяки просили помощи. На одном болоте у них золотой идол, священный. Надо достать.
– Не знаю, о каком болоте ты говоришь, но не думаю, что это безопасно…
– Знаю. Но я обещал. Они нам помогали – теперь наша очередь.
Даша поставила горшок, села напротив.
– А почему именно ты? Пусть сами идут за своим золотым истуканом!
– Боятся. Говорят, злые духи. А я в духов не верю.
Она смотрела долго. Чувствовала, что чего‑то не договариваю, но сказать особо было нечего…
– Один пойдешь?
– Да. Так надо. Никто не должен знать, куда я иду, и зачем. Я постараюсь все сделать побыстрее.
– Смотри. Вернулся бы живым. И целым
Я притянул ее к себе.
– Вернусь. Обещаю.
Остаток дня ушел на последние приготовления. Еще раз посмотрел огнемет – вроде все хорошо. Немного подточил саблю и нож, хотя вроде и так острые. Проверил пистолет – он готов стрелять и спасать мне жизнь.
К закату попрощался с Дашей. Она стояла в дверях и смотрела вслед, пока я не скрылся за поворотом.
У пристани было тихо. Вечерний туман поднимался от воды, скрывал противоположный берег. Я спустился к заводи. Айне ждала в своей черной лодке.
– Все хорошо? – тихо спросила она.
– Да, конечно.
Мы уложили мои вещи на дно лодки и укрыли шкурой. Я отобрал у Айне весло. Не женское это дело, грести.
– Плыть будем ночью, – произнесла шаманка. – А днем прятаться. Татарские разъезды начали появляться. Да и вообще лишние глаза не нужны.
Я кивнул. Лодка бесшумно скользила по темной воде. Кашлык остался позади, схороненный туманом. Впереди была неизвестность – несколько дней пути до болота, куда не совались много лет. Там ждал золотой идол и тот, кто его стерег. О нем остяки, как я понимаю, говорили тихо.
Ночь сгущалась. Звезды дрожали в черной воде. Где‑то ухнула сова, и Айне что‑то прошептала на своем языке – молитву или заклинание. Мы плыли в темноту, к тому, что ждало нас на Змеином болоте.
Двигались всю ночь. Черная вода Иртыша несла нас по течению, грести приходилось немного.
Часто слышались громкие всплески. Над водой тянуло странными звуками – скрипами, вздохами, даже стонами от боли. Я положил саблю к себе поближе.
– Что это? – спросил я шепотом.
Айне пожала плечами.
– Духи.
Сказала просто, как о чем‑то вполне обыкновенном.
– Уж лучше духи, чем татары – буркнул я.
Но хотелось бы обойтись и без одних, и без других.
Девушка тихо усмехнулась, но ничего не сказала.
Часом позже Айне попросила остановить лодку. Она достала из мешка кусок вяленого мяса и горсть зерна, прошептала что‑то на своем языке и бросила в воду. По реке пошли легкие круги.
– Что ты делаешь? – спросил я.
– Угощаю речных повелителей, чтобы путь был легкий.
Я, конечно, мог бы сказать про суеверия, но промолчал. Спорить с чужой верой глупо. Тем более здесь, где не поймешь, где реальность, а где выдумка. Одно безумно похоже на другое. Не отличишь, не угадаешь.
На востоке посерело, потом небо взяло розовый оттенок. Айне сказала править к берегу под нависшие ветки. Мы вытащили лодку, замаскировали ветками.
– Ждать ночи будем здесь, – сказала она. – Днем плыть небезопасно. Надо отдохнуть.
Она расстелила оленьи шкуры – себе и мне. Встала лицом к востоку, где показался край солнца, вынула маленький кожаный мешочек, из него достала щепотку измельченной травы и бросила вверх.
– Можно спать. Духи присмотрят за нами.
Я улегся на свою шкуру, положив рядом саблю и пистолет. Усталость накрыла сразу.
Через какое‑то время почувствовал, как Айне легла рядом, потом придвинулась еще ближе и обняла меня. Первым порывом было отодвинуться, но затем я передумал. Это обидит Айне.
Сон пришел резко, как падение в темную воду. И он был слишком яркий для сна.
…Я стоял на поляне в светлом лесу. Пахло травой, слышались трели птиц. Айне была рядом, смеялась и кружилась. Белая рубаха трепетала на ветру, в волосах – цветы.
– Я же говорила, будет сюрприз, – смеялась она.
– Какой? – спросил я. Мой голос звучал будто издалека
– Такой, что тебе понравится.
Она подошла, пальцами тронула мой ворот, а затем начала снимать с меня рубашку. Я начал сопротивляться.