– И что все это значит? – спросил Ермак, хотя все он прекрасно понимал.
– В округе около пятидесяти татар, – пожал плечами Прохор. – Может, и побольше. Думаю, они почти все будут в засаде. Им надо будет действовать быстро, чтоб никто из наших не успел убежать обратно на струги. Поэтому постараются засыпать стрелами. Еще один небольшой отряд будет где‑нибудь на берегу, спрячется в лесу, чтоб добивать раненых и убить тех, кто останется в стругах, не высадится на берег. Но их будет человек десять, не больше.
– А сколько мы можем отправить для проверки золота? – спросил Ермак.
– Если больше двадцати и двух стругов – никто не поверит, что действительно пошли за золотом, – сказал Прохор. – Но можем захватить нескольких разведчиков. Их никто не хватится, потому что они не в городе.
– То есть получается двадцать пять против пятидесяти, – проворчал Ермак. – Да еще и разделиться надо будет, чтоб сразу два отряда уничтожить. Рискованно задумали.
– Если тихо снимем часовых и заберемся на холм, все получится, – ответил Лиходеев. Там человек десять будет нужно. И еще десять для второго отряда, который на берегу. Я знаю, где он будет. Слева в лесу, не доходя до места. Больше там спрятаться негде.
Ермак перевёл взгляд на меня.
– А у нас есть чем золото добывать? Я в этом не силён.
Я кивнул.
– Нет, но сделаем быстро. Нужны лотки для промывки, сита и все такое. Очень несложно. За день сделаем. Тем более, что мы пока что идем проверять, нам много не надо.
– Сложный бой, – повторил Ермак второй раз за два дня. – Очень сложный. Можем победить, а можем и потерять людей. Может, сделать как‑то попроще? Дождаться, когда Кум‑ Яхор пойдет снова на встречу с татарами и всех их там положить? Вогулам так и объясним – были вместе, разбираться было некогда? Давай Малый Круг собирать. Пусть все скажут.
…Через несколько минут в избе сидели все сотники. Прохор рассказал о ситуации и о том, что запланировали делать.
– Молчите про шамана, – не то напомнил, не пригрозил Ермак. – Ни жены, ни десятники не должны про это знать. Ляпнет кто‑нибудь по дурости – и ничего у нас не получится. А то и сами в засаду попадем.
Все закивали.
– Кто что хочет сказать, говорим.
К моему удивлению, обсуждать долго не стали. Все хотели наказать татар и шамана. При этом все понимали, что просто так с ним разделаться, действовать без доказательств – значит, привести к себе еще одну войну, теперь с вогулами.
– Я поведу людей, – снова повторил Мещеряк.
С ним спорить не стали.
Савва Болдырев, правда, выдвинул идею – перед тем, как отправлять струги, провести тщательную разведку. То есть не непосредственно перед нападением, а раньше. Как убедимся, что татары именно там, где мы и предполагаем, тогда и пойдем.
– А иначе может получиться плохо, – развел он руками. – На месте можно не успеть понять, как тут что. К тому же надо чтоб точно не заметили, что мы людей высаживаем, а вместо них кафтаны с соломой оставляем. Да и день‑ другой ничего не решат. К тому же, татары, пока посидят в засаде, расслабятся. Так человек устроен! И наши успокаиваются, долго сидючи на одном месте, и враги. И дозоры их перестанут смотреть пристально, а для нас самое главное – тихо с ними разделаться.
С ним все согласились. Ермак даже похвалил Савву.
– Молодец, рассуждаешь по‑ умному.
– И еще вот что, – сказал Иван «Гроза». – Врасплох их мы, может, и застанем. И с холма начнем бить, высота даст нам преимущество. Но дальше как? Кого‑то убьем, а остальные спрячутся за деревьями около берега, и что с ними делать? Получится, что ни мы в них не попадем, ни они в нас. Ни мы к ним не подойдем, ни они к нам. Я помню то место. Деревья там и пищаль их не пробьет.
– Тоже правильно, – кивнул Ермак. – Что тогда будем делать?
– Можно вот как поступить, – пришла ко мне мысль. – Дымом выгнать их оттуда. Положить в горшок гриб‑трутовик, хвою и навоз, бросить им в перелесок. Будет тлеть, и дымом им глаза выедать, не давать дышать. Выбегут, никуда не денутся. Даже если не выбегут, стрелять толком не смогут.
– Землей забросают, – скривился Иван.
– Мы будем кидать поближе, на открытые места, чтоб подойти не смогли. А если кто начнет забрасывать, того стрелами и пулями.
– Можно, – подумав, стали соглашаться сотники. – Хорошая мысль.
– Но добросим ли? – опять засомневался Иван. – Тяжелый камень на тридцать саженей не бросишь, даже если силы в тебе немеряно.
– А мы будет кидать пращой, – ответил я. – Вкладываешь бомбу посередине веревки, берешь в руку оба конца, раскручиваешь над головой, отпускаешь один конец, и бомба летит куда дальше, чем если б ее рукой швырнули. Мы потренируемся перед тем, как идти.
– Тогда решили, – подвел итог Круга Ермак. – Прохор – отправляй по берегу разведчиков или осторожно ночью, организуй наблюдение. Максим – делай бомбы и снаряжение для добычи золота. Нет, не так – пусть его делает Лапоть, он умеет. А ты займись другим. И надо будет найти из казаков кого поздоровее, чтоб бомбы кидал.
…Тогда, как говорится, поехали. Я поговорил с Лаптем, и он начал делать сита, желоба, широкие «промывочные чаши» и прочее.
Технология добычи золота проста дальше некуда.
Промывочная чаша, она же золотой лоток, она же вашка, представляет собой деревянную или металлическую чашу (но нам железная точно не нужна). Она широкая, плоская, с закруглёнными краями. В неё набирали песок и глину, заливали водой и круговыми движениями вымывали лёгкие породы. Так как золото тяжелее, оно оставалось на дне.
Жёлоб, или дражный лоток, делается в виде длинного наклонного ящика из досок. Внутреннюю поверхность выстилают шерстью, мхом или войлоком. Сверху подают смесь песка с водой. Вода уносит всё лёгкое, а тяжёлые золотинки задерживаются в волокнах. Позже мох или войлок вынимают и извлекают из него золотой концентрат.
Ситечко или решето – из ивовых прутьев либо из кожи с отверстиями. Оно нужно для первичной промывки, чтобы отделять крупные камни и гальку.
Для Лаптя эта работа элементарна. Самое сложное – за мхом сходить.
Лишних вопросов он не задавал, хотя прекрасно понял, для чего это все (в том смысле, что для добычи золота, а не для засады). Также он понимал, что всем рассказывать об этом не надо, но и особо прятать то, над чем работает, тоже нет необходимости, потому что я ему об этом бы сообщил.
Для нашего случая это было идеально. И не болтаем – и Кум‑ Яхор, приложив некоторые усилия, мог узнать, что в мастерских делают инструменты для золота.
Он, кстати, не замедлил появиться. Что‑ то ему было нужно в окрестностях мастерских. Прошел, как бы думая о своем, но скосил глаза на лежащий около входа в мастерскую почти доделанный желоб. Смотри – смотри, подумал я. И не забудь сообщить об этом своим татарским друзьям.
Дурак ты, шаман. До прихода Кучума сибирские татары хоть и были знакомы с исламом, но официальной религией он не являлся. А Кучум стал вытеснять их верования, когда мягко, а когда и железной рукой. Ты думаешь, тебя это не коснется? Еще как! Если Ермак огнем м мечом не заставляет менять веру, то у Кучума другие взгляды. Тебе не будет места в новом мире, если Кучум победит. Неужели это так сложно понять?
Чем же он тебя завербовал? На каком, черт побери, компромате? Или пообещал много чего? Покрыть твою юрту золотом?
Неизвестно. Да впрочем, и неважно. Что бы тебя не привело на эту дорогу – конец у нее будет один.
Кстати, о золоте. Грустно, если все эти сита и желоба так и останутся лишь заманухой для татар. Но интуиция мне усиленно подсказывала – не торопись печалиться, это только начало. В Сибири золото есть, надо только его найти, для начала разобравшись с текущими вопросами. А с золотом будет уже другой разговор. Уже можно будет не просить помощи у господ Строгановых, а самим покупать то, что нужно.