— Я такие видел, — насупился Макар, — но делать их не умею. Да и взрываются они… Не настолько надежные, как настоящие. И выстрелов слишком много не сделаешь. Десяток — другой, и конец.
— Если с порохом не перебарщивать, все будет хорошо, — заверил я. — И выдержать могут под полсотни выстрелов, если сделаны на совесть, и осматривались после каждых десяти, не пошли ли трещины и вздутия. На оборону города нам хватит. Боюсь, порох раньше кончится, чем пушки.
— Это да, — вздохнул Ермак. — Но пушки делать надо. Пусть будут. Все, решено — каждый в городе, если он не младенец и не беременная баба, работает от зари до зари. Лентяи получат плетей лично от меня! Все согласны?
В ответ послышались только слова одобрения.
Ров начали копать сразу. Времени нет. Надо было бы конечно начинать раньше, но тут уж ничего не поделаешь.
Решили делать всё просто, но надежно. Глубиной ров в два метра, шириной — в три. Не траншея, не колодец, а именно ров — с гладкими, чуть скошенными стенками, чтобы земля не осыпалась. И не слишком близко к острогу, чтобы не мешать стрельбе с вышек. А то какая польза, если враги подойдут вплотную и окажутся вне зоны поражения? Но и не слишком далеко — чтоб под прикрытием стен бить можно было.
Сначала появилось предложение запустить в ров воду из Иртыша. Вроде бы красиво: мокрая преграда, не всякий полезет. Я, однако, возразил. Вода — это, конечно, красиво, но она начнет размывать землю. Рискованно. Да и организовать приток — задача не из лёгких. Прорыть канал, поставить плотину… Лучше все-таки так не делать.
Удивительно, но с инструментом перебоев не было. Я ожидал нехватки кирок, лопат, тачек… А их оказалось много. Когда захватили Кашлык, у татар нашлось много всякого инструмента.
Работали все. Бойцы, вместо того, чтобы отрабатывать удары саблями, взялись за лопаты. Казаки, ремесленники, женщины, даже подростки — все таскали землю. Часть ее отвозили в город и сыпали на крыши домов. Сначала слой глины — вроде как подкладка, потом уже на него — выкопанная почва. С краёв крыш прибили доски, чтоб не скатывалась. Дело вроде бы простое, но силы тоже отнимает.
На пороховой склад земли положили особенно много. Там слой не как на избах — не пять сантиметров, а вдвое больше. Объект особой важности! Если огонь попадет внутрь — никакая молитва не спасёт. Я лично проверил, как уложили глину, как прикрыли досками, как придавили всё камнями. По уму сделали, с запасом прочности.
Также построили несколько переносных мостов. Простая конструкция: настил из жердей, с двух сторон ручки, чтоб поднимать и убирать. В случае атаки легко затащить его внутрь. Один основной, и несколько запасных.
Поскольку занимались рвом несколько сот человек, за неделю, как я прикинул, должны были управиться. Почва не твердая, копать не слишком сложно. Только ближе к лесу в земле были старые корни — там, конечно, намного тяжелее. Их приходилось рубить топорами. Но все равно справимся.
В кузни я, рассказав, что нужно делать, пока не заглядывал. Макар быстро все понял. Для составных железных пушек основные части две — металлические полосы, которые будут вплотную подгоняться друг к другу, и железные обручи, стягивающие эти пластины. И то, и другое надо заготовить заранее.
На бой за город нам хватит и таких пушек, а дальше разберемся. Одну за несколько дней, максимум за неделю, в кузнице мы сделаем. Всего их у нас четыре, но для создания пушек две будут все-таки вспомогательные — ковать обручи, железные полосы и прочее. Для боя на воде хватит. Картечью по лодкам — мало не покажется. Как бы еще сделать, чтоб татары не проведали о нашем новом оружии… Пока не знаю, реально ли это. Вес небольшой составной пушки будет сто-сто пятьдесят килограмм, в кармане ее не унесешь и по-тихому на струге не установишь. Но буду думать. Может, какую комбинацию удастся провести, несмотря на то, что ушей и глаз у Кучума в городе завались.
С рогатинами тоже пока не занимались — и некогда, и мешать копать будут. Времени это займет меньше, чем другая работа, потому что Лапоть, дай бог ему здоровья, проявил невероятную проницательность, и пока мы плавали к обозу, заготавливал дерево. Пригодится, говорил, и оказался прав. Убедил оставшегося за главного Мещеряка выделить казаков, и теперь у нас дерева было как на большой лесопилке. Точно медаль нужна Лаптю! Осталось только обтесать, заострить и вкопать в землю, хотя и на это нужно время.
Лапоть скромничал, но потом признался, что идею рогатин он вынашивал давно, а с моим появлением решил действовать более настойчиво. К тому же он в порядке еще одной инициативы начал сверлить дула для деревянных пушек! Стволы в сушилке уже подсохли, как раз все готово. Отлично. У меня после таких новостей аж энергии прибавилось.
А вообще, появилась у меня идея, что надо бойцов как-то записывать в плотники, кузнецы и так далее. А то ремесленники целыми днями в поте лица, а у этих есть время побездельничать. Не каждый день схватки, походы, и дежурства. Но пока рано об этом говорить. Казаков и стрельцов и так задействовали везде, а дальше разберемся.
Работу на пристани пока мы начали с обмазывания глиной стругов, которые не будут использоваться в качестве «броненосцев». Это труд, что называется, неквалифицированный, но без него — никак. А потом доберемся и до остального.
К вечеру я был вымотан, что называется, до чертиков. Голова уже соображала не очень, перед глазами стояли лопаты, топоры, комья земли и все остальное. Но когда начало темнеть, мимо меня прошла Даша и как бы невзначай оборонила:
— Приходи на наше место.
Глава 23
Когда я пришел, она уже была там. Сидела под деревом, дожидаясь меня. Услышав мои шаги, она улыбнулась, сбросила платье и шагнула в воду.
Я последовал за ней. Даша поплыла вдаль, на середину Иртыша, а я тем временем намылился, желая отмыть с себя грязь и копоть, которые сегодняшний день принес в немилосердном количестве. Мыло, признаться, у Ермака было не чета тому, которое используется в 21 веке. Темно-коричневое, крошится. Этот кусок был еще ничего — пах травами, а то, которое использовали казаки в бане, напоминало обугленное на костре сало.
Перестав быть похожим на шахтера (преувеличиваю, хотя и не особо), я поплыл к Даше. После долгого поцелуя на середине реки, она спросила меня:
— Никто не обратил внимания, что ты идешь сюда?
— Никто, — ответил я. — Во всяком случае, этого не заметил. А почему кто-то должен был этим заинтересоваться?
— Только что назад по этой дороге ушла я, а потом ты. Несложно догадаться, что мы идем на одно и то же место.
Я вздохнул.
— Давно хотел спросить, но все было как-то неудобно. Почему мы должны скрывать наши отношения? Что в этом такого? Здесь люди и женятся, и встречаются без брака, никто не находит в этом ничего плохого. Живут вместе, и ни о чем не думают. Или ты стесняешься отношений со мной?
Помолчав и посмотрев на воду, я улыбнулся:
— Вроде не такой уж и страшный…Не пью, в отряде уважаемый человек…
Даша посмотрела в сторону.
— Я уже была замужем, — сказала она. — Сейчас мне девятнадцать, а родители заставили меня выйти замуж в пятнадцать лет. Он тоже был, как ты говоришь, уважаемым человеком. Но злым и жестоким. Моя жизнь была адом. Он вместе с Ермаком ходил в походы против ногайцев и крымских татар. Родители выдали меня из-за денег. Он погиб. У меня, наверное, не было более счастливого дня, чем тот, когда я об этом узнала.
Она снова отвернулась.
— И я поклялась, что больше никогда не выйду замуж и не буду зависеть ни от одного мужчины.
Теперь стало все понятно. Я не стал сейчас ничего говорить, что-то объяснять. Наверное, должно пройти время.
А сейчас нам время терять нельзя, поэтому я обнял девушку рукой, мы снова поцеловались и поплыли к берегу — для того, чем мы планировали заняться, удобнее, если под ногами будет твердая опора.