Худой тип с бегущими глазами и нервной ухмылкой достал нож, повертел перед моим лицом.
– Может, сразу начать учить? – спросил он у Елисея. – Пару пальцев отрезать, для начала?
– Не торопись, – остановил его Скрыпник. – Наш заказчик хочет получить товар в целости. Пока что.
Я попытался сесть поудобнее, насколько это возможно со связанными руками.
– Что именно вам от меня нужно? Что я должен делать?
– Всё, – ответил Елисей. – Абсолютно всё, что умеешь. Оружие, инструменты, механизмы, порох. Нужны все твои хитрости. Как вы отбились от Кучума? Огненными трубами, что жгут людей, как свечки? Вот такие же будешь делать для нас. И не только их. Самострелы твои новые – их тоже. Я слышал, ты много чего понаделал в Кашлыке. Теперь всё это будешь делать не в Сибири.
Я прищурился.
– Откуда ты знаешь про огнемёты? Тебя же не было в штурме. Ты ушёл раньше.
Елисей усмехнулся.
– Знаю. Я много чего знаю, Максим. У меня везде есть глаза и уши. Голова у меня варит, а не то что у Ермака. Дурак думает, что Сибирь можно покорить сотней оборванцев. Если бы я был на его месте, мы бы уже давно всю Сибирь захватили. Я бы договорился с нужными людьми, нашёл бы деньги, оружие. А не сидел бы в Кашлыке, как мышь в норе.
– Ты предатель, Елисей, – сказал я, глядя ему в глаза. – Предал Ермака, предал товарищей. И теперь вот похищаешь людей.
Он пожал плечами.
– Жизнь – сложная штука, Максим. Каждый живёт, как умеет. Я не собираюсь подыхать в этой дыре ради призрачной славы. Ермак может играть в героя сколько хочет. А я выбираю жизнь и деньги.
– И для этого продался кому‑то?
– Не продаюсь. Я договариваюсь. Они получают тебя и твои знания. Я получаю золото. Все довольны. И даже если продаюсь… Лучше так, чем положить голову в Сибири неизвестно за что.
Здоровенный детина, что нёс меня, заговорил сонным голосом:
– Много он болтает. Может, заткнуть обратно? А то если не перестанет, я ему сейчас рёбра поломаю. Для воспитания.
– Не надо, Тюлень, – сказал Елисей. – Пусть говорит. Всё равно скоро поплывём, там в лодке помолчит.
Тюлень подошёл ближе, навис надо мной. Действительно похож на тюленя – круглое лицо, маленькие глазки.
– Слушай сюда, умник. Нам сказали – сильно калечить тебя нельзя. Но немного поучить можно. Так что не выпендривайся. А то я тебе пару рёбер сломаю так, что дышать больно будет. Или пальцы на ногах выверну – ходить сможешь, но каждый шаг будет мукой. Понял?
Я молчал.
– Понял он, – сказал Митка, вертя нож. – По глазам вижу. Смирненький стал. Небось думает, как бы сбежать. Не выйдет, умник. Мы таких ловили и не раз.
Монах в драной рясе забормотал:
– Господь видит всё. Господь накажет грешников. Но и честных вознаградит. Может, это поддержка тебе, а может – кара за грехи.
– Заткнись, Савва, – оборвал его Тюлень. – Твои молитвы никому не нужны.
Косоглазый детина с широкими плечами молча точил нож о камень. Один глаз смотрел на меня, другой – в сторону. Жуткое зрелище.
Елисей вздохнул, скрестил на груди руки.
– Ладно, хватит разговоров. Ждем ночи. Пока сиди без тряпки во рту, но только попробуй крикнуть. Хотя здесь едва ли кто‑то услышит.
Даша накрыла на стол к ужину. Похлебку с мясом. Лепешки. Квас. Максим должен явиться очень скоро.
Села у окна, стала ждать. Солнце уже село, в избе потемнело. Зажгла лучину, поставила её в железный держатель у стола. Тени заплясали по стенам.
Но что‑то его долго не было.
Даша начала прислушиваться к каждому шороху у двери. Вот шаги… нет, прошли мимо. Опять шаги – тоже не он, слишком тяжёлая поступь.
Похлебка остыла. Придется снова разогревать.
Стемнело совсем. У караульни зажгли факелы. Даша вышла во двор, посмотрела на ворота: закрыты.
Вернулась в избу. Села снова у окна. Лучина догорала, пришлось зажечь новую.
Что‑то случилось.
Даша вышла из избы и быстрым шагом пошла к воротам.
Около них дежурили двое – молодой казак Петруха и старый Семён по прозвищу Борода.
– Максима не видели? – спросила она.
– Нет, не возвращался, – ответил Петруха. – Странно как‑то. Помню, что уходил на закате.
– Откройте ворота. Я выйду.
Семён покачал головой.
– Нельзя. Ночью не велено никого выпускать. Приказ Ермака.
Даша посмотрела на него долгим взглядом.
– Ты хочешь поругаться со мной?
Семён вздохнул, посторонился.
– Нет… ни за что. Ладно… Только недалеко. И быстро назад.
Ворота открылись. Даша выскользнула наружу.
Даша хорошо видела в темнота. За это и за умение заговаривать боль ее многие тихо называли ведьмой, но она не обращала внимания. Зато к ней нередко обращалась разведка и охрана, чтобы она посмотрела своим кошачьим взглядом, не прячутся ли в ночи татары. Она быстро пришла на поляну в лесу – именно туда обычно ходил Максим за цветами.
Лес встретил тишиной. Даже ночные птицы молчали. Только ветер шелестел в кронах.
Вышла на поляну. Остановилась, огляделась.
Никого.
Но были следы. Даша присела, провела ладонью по траве: примята во многих местах. Здесь лежали люди, прятались.
У куста она увидела рассыпанные цветы – те самые, что Максим собирал: иван‑чай, колокольчики, зверобой. Валяются в траве, примятые, растоптанные. Рядом – следы нескольких людей. Крови не видно.
След вёл далеко в лес. Даша побежала по дорожке следов, не думая об опасности. Судя по отпечаткам, один человек нес тяжесть – шаги очень глубокие.
У берега следы обрывались. На влажном песке – отпечаток днища лодки.
Увезли. По воде.
Даша выпрямилась, сжала кулаки, развернулась и побежала к городку. Миновала ворота – стражники окликнули, но она уже мчалась к дому Ермака.
У дверей стоял казак.
– Стой! Нельзя!
– Надо, – коротко ответила она и шагнула внутрь.
Ермак сидел за столом с Матвеем Мещеряком и писарем отряда Михаилом. На столе рядом с чернильницей лежали бумаги.
– Даша? – удивился атаман. – Что случилось?
– Максима похитили, – выпалила она. – Ушёл в лес на поляну до заката и не вернулся. Там его схватили и унесли к реке. Увезли на лодке. Я видела следы.
– Кто? – Ермак вскочил.
– Не знаю.
Мещеряк крикнул в дверь:
– Поднимай людей! Живо!
– Сколько их было?
– Не знаю, – ответила Даша. – Несколько человек. Прятались в траве, ждали. Знали, куда он придёт.
– Засада, – мрачно сказал Ермак. – Значит, кто‑то навёл. Иначе откуда бы они там появились?
Кашлык остался позади. Наверное, меня уже ищут, но что толку. Слишком далеко.
Я закрыл глаза. Надо думать. Должен быть способ выбраться. Всегда есть способ.
Елисей сидел с довольной рожей. Поймал ценную добычу.
Предатель.
Но я ещё поборюсь.
Глава 18
* * *
Острог гудел, как потревоженный улей. Из изб выбегали казаки – кто в одной рубахе, кто кафтан на ходу накидывал. Хватали сабли, пищали, луки.
У дома атамана за несколько минут собралось человек пятьдесят.
– Что случилось, Ермак Тимофеевич? – спросил один казак.
– Максима похитили. Опять. Часа два‑три назад. Схватили в лесу, увезли на лодке.
По толпе прокатился ропот.
– Кто посмел?
– Татары?
– Пока неизвестно, – ответил Ермак. – Савва, бери своих, и в лес с Дашей – она покажет место. Матвей, ты на лодки – смотри всех, кто на воде.
…В лесу свет факелов резал тьму узкими пятнами, тени деревьев дрожали. Даша показала место.
– Вот здесь прятались. Лежали в траве, ждали.
Казаки подсветили. Трава была примята в нескольких местах.