Пока мазали стены, я занялся горном.
Горн — сердце кузни. Без него всё остальное — просто сарай.
Я начал с основания. Выложил его из самых плотных валунов, между ними — слой глины, песка, золы. В центре — ниша под жаровню. Топку сделал не сильно глубокой, но широкой — чтобы можно было разложить заготовки, нагреть сразу несколько деталей. Снизу оставил отверстие под поддув — туда встал глиняный патрубок. Рядом — меха. Их собрали из старых козьих шкур, бересты и ясеня. Вышло вроде крепко и воздух не пропускало.
Когда горн стал готов, я обложил его глиной. Как просохнет, можно будет начинать. Недели две, по хорошему, на это уйти должно.
Тем временем начался вечер. Стемнело быстро, подул холодный ветерок.
Возвращался уже по тёмному. В городке гудели костры, кто-то пел у пристани, кто-то точил нож на улице. Вот она, моя изба. Приятно знать, что ты здесь под защитой стен.
Дверь заскрипела уже по-знакомому. Внутри сухо, немного пахнет глиной, железом и копотью от свечки. Усталость валила. Плечи просели, будто бревна в руках таскал. Кстати, так и было! Я умылся, стянул сапоги, сложил пояс с ножом и саблей под руку и рухнул на нары.
Сон пришёл сразу. Густой, как деготь. Без видений. Просто провал.
Не знаю, сколько прошло времени — час, два, может, больше. Ночь была тёмная, хоть глаз выколи. И вот среди этой тьмы, в тишине, я почувствовал — что-то не так. Не шум, не шаги — нет. Будто какая-то перемена в воздухе. Словно что-то появилось рядом с избой.
Сначала подумал — ветер. Но окна закрыты. Потом — кошка. Но здесь кошек не водится. Потом я услышал это.
Деревянный скрип. Едва уловимый, тонкий. Так скрипит дверь, когда ее осторожно приоткрывают. И приоткрывают чуть-чуть, чтоб не впустить свет с улицы.
А затем я услышал медленные приближающиеся шаги. И почувствовал мерзкий рыбный запах.
Глава 7
Я вскочил и схватил саблю — хорошо, что она лежала рядом со мной. Жаль, что в ножнах — это я сделал неправильно, в будущем стану класть ее вытащенной, блестящий металл и увидеть без света проще. Если, конечно, переживу эту ночь.
Черная фигура кинулась к мне, но я успел ударить в темноту навстречу. Лезвие скользнуло по металлу, высекло искры, а затем глубоко вонзилось в плоть.
Убийца закричал. Крик был больше похож на крик животного, а не человека. Потом он захрипел, повалился на пол и затих. Я почувствовал капли крови на лице. Не своей, чужой.
И еще — запах. Странный, густой запах рыбы, будто я на кухне, где начинают готовить рыбные блюда. Откуда он здесь? Что за чертовщина?
Я запалил лучину, увидел незваного гостя и вздрогнул.
Он был совсем маленький, ростом с ребенка. Но не ребенок — лицо сморщенное, как у древнего старика. Кожа — странная, не то сильно загорелая, не то коричневая от природы. Волосы собраны на затылке в пучок и смазаны жиром. Лоб узкий, скулы выпирают, а главное — зубы. Передние надпилены наискось, будто волчьи.
Да уж.
Рядом с телом — большой татарский нож. Такие я уже видел. В общем, понятно откуда и зачем появился гость, заливший кровью пол моей избы. Явно он хотел не пожелать мне спокойной ночи.
Что мне делать теперь?
Он пришёл убивать. Точно знал, куда идти. Кто-то послал его. Кто-то знал, где я сплю. Значит, в городе есть враг.
А может, таких убийц тут несколько? И они охотятся не только за мной?
Я выскочил на улицу с окровавленной саблей в руке. Ночь черная, ветер дул с Иртыша, в небе ни луны, ни звезды. Только уголь в костре неподалеку да слабые огоньки на караульных вышках давали признаки жизни.
Я закричал, что было силы:
— Тревога! Убийца в избе! Чужой! Тревога!
Секунду была тишина. А потом раздался тревожный крик с вышки:
— Стан тревожат! В дозор! На ноги всех!
И началось. Заскрипели двери, забегали и заговорили люди. Начало лязгать оружие. Где-то вскрикнула женщина. Кто-то затопал по настилу к сторожевым воротам. Вскоре глухо, но зычно отозвался колокол, и тревога докатилась до каждого угла Сибира.
Я стоял, всё ещё держа саблю. Кровь убийцы высохла на щеке. Кто-то выбежал из соседнего дома с ружьем наперевес. Потом ещё двое. Один из них — десятник из сотни Мещеряка.
— Где? Что?
— У меня в избе, — сказал я. — Влез в избу, но я его убил. Человек какой-то, явно не из города и не татарин, хотя с татарским ножом. Маленький, коричневый, с зубами точёными, как у людоеда. Он один был… или нет, не знаю.