Поэтому я сказал:
— Тогда я уйду обратно к Строгановым. Им я точно нужен. И они давно звали меня к себе.
Ермак побелел, сжал кулаки и вскочил.
— Ты что, мне условия ставишь? — процедил он сквозь зубы.
Несколько секунд мы смотрели друг другу в глаза, как боксеры перед поединком.
Потом Ермак вздохнул, махнул рукой и снова сел за стол.
— Ну спасибо, что не бросаешь. Ладно, пойдёшь с нами. Есть мысли, как укрепить струги? Слишком большой отряд, надеюсь, нам не встретится, но в сотню-другую ожидать можно.
— Сейчас подумаю, Ермак Тимофеевич, — ответил я. — Что-нибудь соображу, и сразу к тебе с докладом.
— Хорошо, — снова вздохнул Ермак.
Я повернулся, чтобы уйти, но он остановил меня.
— Погоди.
Он полез куда-то под лавку, достал тяжелый свёрток, положил на стол и аккуратно его развернул. Кольчуга.
Металлические кольца, мелкие и ровные, были соединены настолько искусно, что издалека могли показаться тканью. В лучах утреннего света кольчуга отливала тусклым, немного синеватым блеском. Очень дорогая вещь. Прочная и тяжелая. Кое-где кольца были немного смяты — очевидно, в бою кольчуга побывать уже успела.
— Подарок государя. Живи он сейчас, было бы все по-другому… Прочная. Стрелу держит, и даже саблю с пикой. Но думаю, стоит ли брать. Окажешься с ней в воде — моментом на дно.
Он задумался, щупая рукой плетение кольчуги, затем коротко тряхнул головой, и, не дожидаясь моего ответа, сказал:
— Всё-таки возьму.
На этом разговор закончился. Ермак снова замолчал, глядя в стену. Я вышел из избы, размышляя над его поручением.
На реке плыл плотный туман, стелющийся над водой, словно тяжёлое покрывало. Я пришел на берег, к нашим стругам. В голове крутились тревожные мысли. Неспроста Ермак, такой грустный, точно неспроста.
Лодки вытянулись стройной линией. В тумане они выглядели угрюмыми и почти мёртвыми. Мачты торчали вверх, как сухие деревья. Я приблизился к ближайшему стругу и медленно его обошёл.
Сделано всё было крепко, добротно — дерево хорошее, доски плотно пригнаны друг к другу, но их борта совсем низкие, почти без защиты. У казаков здесь я видел переносные щиты, но они здесь не совсем то, что нужно. А это значит, что в случае нападения татарам будет очень легко нас обстреливать — и не только простыми стрелами, а горящими. Я мрачно вздохнул, представив себе картину, как лодка, охваченная пламенем, беспомощно дрейфует по реке.
Нет, такого допускать нельзя.
Я шагнул дальше, внимательно осмотрев ещё несколько стругов. В голове, одна за другой, стали возникать идеи. Первая — самая простая и очевидная — заключалась в установке по бортам мощных деревянных щитов. Простые в изготовлении, они могли бы спасти людей от стрел, пущенных с берега.
Я даже уже представлял, какие щиты можно сделать — толстые доски, возможно, сдвоенные для надёжности, высотой больше метра, закреплённые на прочных опорах, чтобы выдержать удар стрелы. От пищали, конечно, не спасут, но огнестрельного у татар вроде бы мало, а древесины у нас предостаточно.
Потом пришла в голову еще одна мысль. Я вспомнил свой опыт из Афганистана. Там солдаты часто обмазывали бронетехнику глиной, надеясь, что она поможет от кумулятивных зарядов. На той войне это была защита скорее психологическая, а здесь глина вполне может пригодиться.
Даже если промазать глиной дерево, то оно немного «впитает» ее, изолирует от кислорода. А если на дереве образуется глиняный слой, то совсем хорошо. Он, правда, недолговечен. Если ходить по нему ногами, то разобьется мгновенно, поэтому для палубы такое не подходит. Но для бортов — вполне, особенно если смешать глину с соломой, песком или пеплом — тогда она будет лучше держаться.
Я подошёл к одному из стругов и провёл ладонью по гладкому борту, мысленно прикидывая толщину слоя глины. Полтора — два сантиметра будет достаточно, чтобы защититься от пламени. Поджечь лодку, покрытую таким слоем, будет практически невозможно. И держаться он сможет хорошо. Слишком тонкий быстро пойдет трещинами, высохнет и не прицепится к древесине, а толстый свалится под собственным весом.
Глины у нас полно, как и дерево. И еще тьма соломы, золы, песка. Для моего огнеупорного зелья хватит.
А вот хватит ли нам дня на все это? Почему Ермак, черт побери, не поставил задачу немного раньше? Зачем оставлять все на последний момент? Хотя, может, чтоб шпионы не видели и не успели быстро понять, что происходит что-то важное.
— Ермак Тимофеевич, появились у меня соображения, — сказал я, снова зайдя к нему в избу. Надо лодки укрепить. От стрел обычных и огненных.