— Что-то не так, — тих произнес он, чтобы его слова услышал только я. — Татар нет, зверья нет, птицы молчат. И вправду что ль эти места прокляли.
— Что татар нет, это хорошо, — ответил я, стараясь говорить как можно уверенней. — А звери и птицы появятся.
Ермак покачал головой:
— Не знаю. Такого никогда еще не было. Чувствую, ждет нас что-то нехорошее.
…Я понял, что надо отвлечься от мрачных предчувствий, и заодно обезопасить лагерь во время ночных стоянок. Мы выставляли дозоры, но этого мне казалось мало. И я решил сделать сигнализацию.
Как только струг причалил и люди занялись привычной суетой разбивки лагеря, я отошел подальше, чтобы никто не помешал моим экспериментам. С собой взял бересту, которой было полно на лодке, немного пороха и прочие нужные мне вещи.
Работа шла быстро. Я свернул бересту в тугой цилиндр, длиной чуть меньше ладони, диаметром в два пальца. Один конец залепил глиной, чтобы выдержал давление пороховых газов, и саму бересту тоже промазал глиной, чтоб не сгорела (хотя и так не должна была успеть). Внутрь засыпал порох и древесный уголь, для лучшего воспламенения и большего объема газов. Затем вставил тростинку — это было моё сопло, отверстие для выхода газов, благодаря которому ракета должна взлететь вверх, а не разорваться.
Фитиль вывел наружу и соединил с тоненькой веревкой. Не леска, конечно, но в темноте особо видна не будет. Если кто ее зацепит, она потянет фитиль с маленьким гвоздиком сквозь щель между двумя камешками. Фитиль загорится, подожжет порох, и
ракета взмоет вверх с огнём и визгом, как сигнал тревоги. Чтоб наверняка вспыхнул, я его пропитал, впридачу к жиру, еще и порохом.
Последний штрих — стабилизатор. Длинную тонкую палку я крепко примотал снизу нитками, густо смазанными клеем.
Теперь у меня в руке лежало нечто похожее на примитивную китайскую петарду
— Что это? — спросили меня Черкас с Ермаком.
— Охранная вещица, атаман, — ответил я. — Ракета сигнальная. Если сработает, татарам ночью уже не подкрасться. Взлетит, как подброшенный факел, только гораздо выше.
— Интересно, — вздохнул Ермак.
— Испытывать будем? — спросил я.
— Нет, не надо, — ответил Ермак. — Далеко будет видно. Поймут, что мы здесь.
Я быстро сделал четыре штуки таких, но ставить пока не стал. Впрочем, переночевали без происшествий и утром снова отправились в путь.
…День прошел так же, как прошлые. Пустые и мрачные берега, монотонное течение реки. Никого. Такое чувство, будто мир вокруг замер в ожидании чего-то страшного.
Ночь наступала быстро.
Берега начали казаться черными силуэтами, острые верхушки елей словно пронзали небо. Воздух стал совсем сырым и холодным.
Внезапно послышался чей-то голос:
— Глядите! В небе! Что это?
Все мгновенно подняли головы. По небесам скользила, будто раскаленная стрела, яркая сверкающая точка. Комета. Её длинный светящийся хвост прорезал ночное небо.
— Недобрый знак, — тихо произнёс стоявший около меня старый казак. — Очень недобрый.
Среди казаков начался взволнованный ропот. Кто-то испуганно крестился, кто-то тихо шептал молитвы. Ермак, стоявший неподалеку, внимательно смотрел на исчезнувший след кометы, хмурясь и ничего не говоря.
— Лучше сегодня на берегу не ночевать, — тихо сказал я Ермаку.
— Почему? — спросил он.
— Не знаю… предчувствие у меня. Пусть люди останутся в лодках. Так безопаснее.
— Хорошо, будь по твоему.
Мы поставили струги на якоря и сделали так называемое «плавучее кольцо» — связали лодки кормами внутрь, и получился круговой лагерь посреди реки, метрах в пятидесяти от берегов.
— Вода нас защищает, — произнес Ермак. — Но надеяться лишь на нее нельзя.
Мы выставили охранные посты. В случае появления татар они должны были мчаться к берегу и на маленьких лодочках добираться до стругов. Но вопрос, успеют ли. В большой опасности наши дозорные.
За постами, в отдалении, я воткнул в землю колышки с сигнальными ракетами. Со вчерашнего вечера, пока плыли, я сделал еще шесть штук — должно хватить, если они, конечно, сработают. Веревочки к ним тоненькие, надеюсь, татары их или не заметят, или не обратят внимание, ведь с таким они еще не сталкивались.
…Наступила глубокая ночь. Я спал беспокойно, время от времени просыпаясь и прислушиваясь к шорохам. Луна едва освещала поверхность реки, и казалось, что мир погрузился в бескрайнюю тьму. Пошел дождь, это плохо для фитилей наших ружей, хотя сейчас они все должны быть пропитаны по моему рецепту. Я с головой накрылся шкурой и только начал снова проваливаться в сон, когда резкий свист и вспышка света заставили меня мгновенно вскочить.