Озаренный идеей, я был готов выскочить из избы, разбудить Ермака, Макара и всех остальных, чтобы начать собирать огнеметы прямо сейчас, так сказать, «под покровом ночи». Потом взял себя в руки и заставил снова лечь спать. Утро вечера мудренее. Или мудрёней, что тоже правильно.
Ермак, едва рассвело, сидел на бревне у своего дома, держа в руках кружку с чем-то горячим. Утро было серое, пасмурное, и его лицо — такое же. Видать, плохо спал. Голова забита миллионом вопросов, какой тут сон. Ну да сейчас попьет атаман горячего отвара, проснется окончательно…
Но мне дожидаться этого момента некогда. Дело серьёзное. Может, самое важное из всего, что я предлагал.
— Доброе утро, — сказал я.
— Угу, — отозвался он, не глядя. — Доброе. Что стряслось?
Я немного помолчал, потом сел рядом, вытянув ноги.
— Думал ночью. Не спалось.
Он кивнул — мол, знакомо.
— Правильно ты вчера говорил, Ермак Тимофеевич. Стрелы, пищали, пушки — это все понятно врагу. Он знает, чего ждать. Он привык к ним, и надо что-то другое. То, что будет не только ранить, но и ужасать. То, чего кучумовцы пока не видели.
Ермак поставил кружку и повернулся ко мне.
— Рассказывай.
— Огонь, — сказал я. — Нам нужен огонь, льющийся на атакующих.
Я сделал паузу, чтобы Ермак представил себе эту картину.
— Мы можем направить его сверху вниз, со стены. На десяток-другой шагов. Я сделаю такие установки, которые будут выливать пламя, как воду из ведра. Только не воду — огненную смесь.
Ермак нахмурился.
— Это как?
— Представь трубу, — пояснил я. — Железную или медную. Рядом бочка с горючей смесью. От него к трубе идёт шланг — кожаный, обмазанный глиной. Смесь движется через него в трубу из-за давления, которое создается мехами, наподобие тех, что стоят в кузнях. Два человека качают, а третий держит трубу, наводит ее на врага. На конце трубы горит маленький факел. Смесь выбрасывается, поджигается факелом, и летит вперед сплошной струёй огня.
Ермак недоверчиво покачал головой, но глаза у него загорелись не хуже огнеметного пламени.
Я тем временем продолжил:
— Смесь — из сосновой живицы, жира, конопляного масла и спирта, который я начал делать для лекарни. Ну и еще можно будет попробовать чего-нибудь по мелочи добавить, но это уже не так важно. Гореть будет, как чертова печка, и липнуть к тому, на что попала.
— А вдруг ветер?
— Не беда. Струя пойдет тяжёлая, ее ветром сильно не отнесет. А если немного, то нестрашно. Передвинул трубу, и оно снова идет туда, куда надо.
— Так… — почесал подбородок Ермак. — А бочка не загорится?
— Нет. Смесь пойдет от нее, а не к ней. И пламя, значит, тоже. Ну и клапана сделаем.
Ермак взял кружку, отхлебнул и немного нахмурился. Было видно, что идея его крайне заинтриговала, но показывать это он не хотел.
— Удивительные вещи рассказываешь, Максим. Аж не верится. Хотя если мы сможем поливать татар огнем, то… Надо будет попробовать. Какая помощь тебе нужна?
— Много людей, чтоб шли собирать живицу. Много жира, много масла. И спирт надо делать, новые перегонки ставить.
— Иди к Тихону, — сказал Ермак, — скажи, что я велел всех бросать на эту работу. А казаков я лично пошлю. Сосен у нас, слава богу, рядом множество. Ну и остальным давай указания. Кто будет артачиться — говори мне, я разберусь. Когда испытать сможем?
— Если смесь собрать сможет, то, думаю, к вечеру. Но надо, чтоб никто не знал об этом. В нашем стрельбище попробуем.
— Да, ни в коем случае чтоб Кучум не прознал. Не говори, зачем нужна смола и прочее. Мол, для стругов, чтоб лучше плавали и не гнили.
Ну, раз решили, значит, делаем. Добывать живицу пошла целая толпа казаков во главе с десятниками. Рожи у них были мрачные, заниматься этим очень не хотелось, но приказ есть приказ. Плюс ко всему догадывались, что это не просто так, а для обороны. Хотя предположить существование огнеметов не мог никто.
То есть с главным компонентом огненной смеси проблем быть не должно. Лес около городка рос смешанный, с преобладанием сосны — а именно она нам и нужна. Подходит идеально — и хорошо горит, и липкая. Но можно использовать так же и пихту, и лиственницу, и ель, и кедр. Кедр здесь, правда, почти отсутствует.
С одного дерева, если его надрезать, в день капает живицы от пятидесяти до пятисот грамм. Если посчитать, что в лес ушла сотня человек, то на килограмм сто к вечеру я мог смело рассчитывать, учитывая то, что каждый казак надрезал не одно дерево. Собирать емкости со смолой пойдет меньше народа, человек тридцать — Ермак с сотниками создал бригады.